Спасибо, моя хорошая. И тебя с Новым годом! Мое счастье это ты. А елка у вас там есть?
Еще какая выше неба! смеется она в ответ. Я хочу тебя попросить. Я подумала Пожалуйста, напиши записку с желанием одну на двоих, и за себя, и за меня, вместе. Пусть ее бросят в океан именно так. Ладно?
Но как же? Ведь, кроме тебя, никто не должен
Тебе можно. А еще лучше, если ты просто напишешь свое, и все. Одно-единственное.
И что?
Ничего. Оно просто окажется и моим тоже.
Ну, если ты так хочешь Хорошо, обещаю.
И чудесно! Спасибо! Барашки в восторге, передают тебе привет.
Спасибо, милая, им от меня тоже. Они очень славные ребята.
Обязательно. Целую тебя. С Новым годом!
На воротах Наташиного дома развешаны гирлянды будто ветер запутался в звездах. Почти одиннадцать, наверное, уже все в сборе. Внутри негромкий гомон голосов и запахи еды. Столы с закусками и напитками еще почти нетронуты, все только-только начинается.
Ко мне подходит Наташа легкое, вежливое объятье, такая же улыбка.
Привет, Питер! Рада тебя видеть.
Я тоже. Чудесно выглядишь.
Спасибо. Оказывается, ты способен делать комплименты. Почему я не знала этого раньше?
Все когда-нибудь случается впервые. И это не комплимент вовсе, ты сегодня на самом деле
Что?
В общем, я слегка завидую Дюку.
Лет двадцать тому назад я, скорее всего, поверила бы, но все равно приятно. К тому же сегодня у тебя будет гораздо более благодарный объект для приложения своих способностей. И не делай удивленное лицо, я знаю, что Сольвейг все еще в Париже.
При чем тут она? И почему ты все время называешь ее Сольвейг?
Потому что красиво и ей идет. Разве я неправа?
В любом случае я не буду с тобой спорить. Так про какой объект ты говорила? И где ты прячешь Дюка? Сегодня нам точно никто не помешает, я даже на всякий случай оставил дома телефон, чтобы не вызвали на службу если что.
И правильно. Ты всех увидишь, Питер. И Дюка, и остальных. Идем, надо проводить старый год, выпить за него на по-со-шок. Так, кажется, да? У вас, у русских?
Я оглядываю стол с напитками, прикидывая, к чему меня больше тянет. Вообще-то, тянет поскорее присоединиться к Дюку, уединившемуся в самом дальнем углу. Издалека вид у него довольно мрачный. Внезапно я слышу из-за спины:
Как поживаешь, милый? и, обернувшись, вижу копну рыжих волос, белую, очень нежную кожу и по-прежнему озорные глаза. Вот только чуть добавилось морщин Мария Магдалина бальзаковского возраста, а на самом деле Аня, вернее, Анюта, причем, на местный лад, с ударением на последнем слоге.
Ты? Откуда?
Ты же сам всегда говорил, что мой излюбленный способ взять и свалиться на голову. Значит, с неба, откуда же еще? Прилетела еще днем. Ты рад?
Разумеется. Разумеется, я рад тебя видеть, я, не скрывая, оглядываю ее всю. Если замужество красит женщину, значит, это счастливое замужество. Ты по-прежнему чертовски хороша.
Ну, слава богу, а то я уже хотела обидеться. «Разумеется, рад тебя видеть» Ледяной душ, да и только. Я и так знаю, что ты это умеешь. Ты хоть изредка меня вспоминал, скажи? Или совсем нет?
Ну почему же? Только ведь это ничего не меняет. Ты замужем, а я
Милый мой, я очень хорошо помню: «Мой колодец пуст и жарок, и ни одна птица не залетает в него». Еще когда я услышала это в первый раз, то поняла, что на самом деле ты поэт и, значит, безнадежен. Может быть, поэтому все вышло именно так.
Ты всегда любила преувеличивать. Это всего лишь фраза, не больше.
Но и не меньше. Неужели так до сих пор и не залетает?
Я пожимаю плечами и улыбаюсь.
Если даже у тебя не получилось
Потому что в твоем колодце, Питер, уже живет птица. И она не залетела туда, она там родилась. Не пора ли ей его покинуть?
Анюта глядит на меня молча, не мигая и не отводя взгляд как кошка. Потом, видимо что-то про себя решив, произносит совсем тихо:
Я почти готова попытаться еще раз. Знаешь, я ведь до сих пор не могу забыть твой запах. Ты пахнешь
Чем же?
Океаном. Ты пахнешь океаном, милый. Именно этот запах твой запах всегда сводил меня с ума.
Анюта
И еще. Ты уже бог знает сколько времени разговариваешь с абсолютно свободной женщиной, да-да, свободной, и до сих пор не предложил ей выпить. Это, между прочим, праздник, и у меня уже совершенно пересохло в горле.