И едва не поплатился за излишнюю самонадеянность. К счастью, боги были к нему благосклонны.
Князь подошёл к вою, прикрывшему его своим телом, и перевернул на спину.
Это был Кисляк. Глаза остекленело смотрели прямо перед собой. Ратовище сулицы торчало из его груди прямо напротив сердца. Кровь из раны стекала на шейное монисто, на котором так и не суждено было появиться ни одной наградной монете
У него остался кто-нибудь? спросил князь.
Да отозвался полусотник. Я. Он мне сыновец.
Князь замолчал.
Радостные крики победителей раздавались всё громче.
Все-сла-а-ав! неслось над рекой.
Как тебя зовут?
Полесич.
А тебя? князь повернулся к уцелевшему телохранителю.
Тот от удивления вздрогнул. За все долгие годы его службы князь впервые обратился к нему не с приказом, а с вопросом.
Нащока ответил он, чуть помедлив.
Князь хмыкнул. Подходяще
Будешь вместо него кивнул он Полесичу на убитого телохранителя. Обоим по большой золотой похвале.
Те благодарно наклонили головы.
С победой, князь!
Мимо пронеслась группа из нескольких воев. Где-то неподалёку златовласый бард уже цитировал слащавым баритоном свои новые вирши, подыгрывая себе на гуслях.
Князю подвели отдохнувшего мышастого жеребца. Саврасый был тяжело ранен меч варяга перебил ему крестец и, похоже, его предстояло добить.
Всеславу помогли снять кольчугу, и освободится от поножей с наручами. Он взобрался в седло и окинул взором победное для себя поле боя.
По речному льду радостно гарцевали гридни. Над их строем трепыхался цианово-синий прапорец с двусторонней секирой. Кто-то поднял и упавший трёххвостый сине-серебряный стяг.
Снова откуда-то появились бравые кудеверские мужи. Сообразив, что дело повернулось в пользу их союзника, они, что есть сил, бежали обратно обдирать убитых, пока этого не сделали другие.
Почти на самом горизонте от войска победителя удалялась фигурка всадника неудачливый полководец тоже покидал поле боя.
Над рекой тем временем уже нёсся новый клич:
На Пле-сков! На Пле-сков!
Князь пришпорил мышастого и поскакал в сторону реки к тому месту, где развивался его стяг.
Мёртвые глаза Кисляка невидяще смотрели в хмурое зимнее небо, по глади которого парил чёрный ворон. Его собратья уже осмелели и потихоньку подбирались к месту битвы, готовясь устроить пиршество.
Безжизненная ладонь молодого кметя разжалась. По земле рассыпались несколько подмёрзших ягод черёхи.
На Пле-сков! На Пле-сков!
Окрестности Плескова
Большой аспидно-чёрный ворон гордо парил по глади хмурого зимнего неба. Солнце ещё не показалось из-за виднокрая, и в предрассветных сумерках он казался всего лишь тёмным пятнышком на и без того мутной воздушной толще.
Внизу расстилалась бурая холмистая равнина, разрезанная в нескольких местах светлыми полосками леса. В низинах лёгкой белёсой дымкой растекался холодный утренний туман.
В зрачках птицы отражались ряды шатров и палаток походного воинского лагеря, разбитого на возвышенности внутри широкого кольца из составленных вместе обозных саней.
Становище, казалось, вымерло его обитателей нигде не было видно. Только кое-где тлели угли кострищ, которые никто не поддерживал.
Зато большое скопище людей собралось поодаль от лагеря у самой кромки леса. Зоркое око небесного наблюдателя различало каждую из казавшихся сверху крошечными человеческих фигурок, которые буквально тонули в вязком тумане.
Группа двуногих разделилась на два неравных по численности отряда, стоявших друг напротив друга. Меньший составляли два десятка людей, которые сидели на спинах больших зверей, погружённых в белое марево по брюхо. Большая группа состояла из двух сотен человек. Все пешие. Их сверху было видно только по пояс.
Похоже было, что люди готовились убивать друг друга. Ворон знал в этом толк. Недаром его родичи всегда заранее собирались на месте будущего кровопролития. Воздух над скопищем двуногих буквально вибрировал от напряжения. Оно повисло на лицах и застыло в напружиненных телах, готовых в любой миг начать избиение себе подобных.
Вожаки двух групп стояли друг напротив друга.
Один из них пеший громко кричал и яро размахивал верхними конечностями. Правда, в них ещё не было тех приспособлений, которыми люди обычно пользовались для убийства себе подобных.