Со дня гибели Егора прошел год, скоро день его рождения, и он же день смерти Ровно год без него. Год, за который Марине так и не стало легче, да и могло ли? Они были одним целым, и вот его нет, а она живет. На автопилоте почти, но жива ведь. Улыбаться почти перестала, но и плакать вроде бы тоже. Все чаще замирала в одной позе, устремив глаза куда-то вдаль, словно пыталась разглядеть будущее, которого не понимала.
За этот год Коваль научилась спать одна в пустой, темной спальне, на холодной постели, простыни которой пахнут туалетной водой Малыша это она брызгает их его любимым «Хьюго», который сама же и покупает. Может, еще и поэтому не верит до конца в то, что он умер, оставив ее совершенно одну в этой паршивой жизни.
Когда вместо Даши кофе принес телохранитель, Марина вдруг захотела оказаться в его ручищах, которые сомнут и заставят подчиниться силе. Коваль не привыкла отказывать себе в своих удовольствиях что и продемонстрировала немедленно:
Женька, ставь чашку и иди сюда! велела она, начав расстегивать пуговицы на черной трикотажной майке.
Ты что? удивился он, поставив кофе на стол и глядя на хозяйку. Утро на дворе!
И что? спокойно произнесла она, сбрасывая майку на пол. Тебе что-то мешает?
Мне нет, заверил Хохол, да Марина и не сомневалась в этом.
Он запер дверь и шагнул к ней, зная, чем сейчас все закончится Коваль разденется и ляжет на стол, предоставив ему в полное распоряжение свое по-прежнему привлекательное тело с высокой грудью и тонкой талией. Хохлу же останется только проявить фантазию, чтобы не разочаровать ее.
Ты заставляешь меня чувствовать себя каким-то мальчиком по вызову, пожаловался он, обнимая Марину после того, как все закончилось. Бегу к тебе по свистку, гашу тебя и могу быть свободен!
Не устраивает? поинтересовалась она, поглаживая его коротко остриженные волосы. Ты претендуешь на что-то большее? Извини, к сожалению, не могу ничем помочь. Если тебе надоело, можешь уйти.
Ты говоришь это, прекрасно зная, что я никуда не уйду от тебя, не смогу. Его губы нашли ее рот, завладели им, заставляя Марину замолчать. Как я могу отказаться от этого? бормотал Хохол, покрывая ее поцелуями.
Жень, хватит, скоро Розан приедет! взмолилась Коваль. Он уже развернул ее спиной к себе и наклонил грудью на стол, но Марина уперлась руками в столешницу, сопротивляясь натиску: Все, я сказала!
Иди ко мне тогда, покурим, предложил он, стаскивая ее со стола и усаживая на пол между ног. Давай
Марина положила голову ему на плечо и чуть приоткрыла рот; его губы накрыли ее, сигаретный дым потек в легкие, и она улетела, закрыв глаза.
Что с тобой? поглаживая ее грудь, спросил Хохол.
Ты и сам знаешь, отозвалась Марина. Посмотрел бы кто на нас сидим на полу в кабинете совершенно голые, курим сигарету, как косяк И мне так хорошо
Хорошо? переспросил он, заглядывая в глаза. Раньше ты так не говорила.
Все когда-то бывает впервые, Женька
Приехавший вскоре Розан внимательно вглядывался в Маринино лицо, но она невозмутимо смотрела на него широко раскрытыми глазами и потягивала текилу, что не привело его в восторг:
С утра уже готовишься? Когда надоест?
Что?
Бухать, говорю, когда надоест тебе? недовольно спросил Серега, постукивая пальцами по столу.
А я и не бухаю, спокойно ответила Коваль, опрокидывая стаканчик в рот. Я поддерживаю равновесие.
Розан заржал, не ожидая от хозяйки ничего другого не первый день знакомы. Развалившись в кресле, поинтересовался:
Так мы к футболистам поедем?
Поедем, только переоденусь.
В черных узких брюках и гипюровой майке в обтяжку, накрашенная, с ярко-синими линзами, в длинноволосом блондинистом парике, Марина спустилась в гостиную, где беседовали Розан и Хохол.
не вспоминает вроде, но по ночам плачет, я ведь слышу, когда встаю проверить, говорил телохранитель, стоя спиной к окну.
А ты что, не спишь с ней? подколол Розан, и Хохол тихо рявкнул:
Рамсы попутал? Не твое дело!
Я ж не про подробности спрашиваю, гасишься потихоньку, да и ладно! Пьет она опять много, неужели не видишь?
Вижу.
Так сделай с этим что-нибудь!
Был только один человек, способный сделать что-то с Коваль, отрезал Хохол. Я не могу сказать ей «не пей», потому что пьет она, только когда вспоминает