А нет, Женька, не сейчас, помотав головой, Марина стряхнула с себя оторопь. Мне уже пора ехать, иди, готовь машину.
Разочарованный Хохол вышел во двор, а Коваль поправила макияж и прическу, неторопливо оглядела себя в зеркале и улыбнулась отражению:
Ну что, красотка, вперед, под танки?
Это было очень недалеко от истины неизвестно еще, что за следователь занимается этим делом, как он отреагирует на Маринину персону, вернее, как его настроили местные стражи порядка.
Пока огромный черный «Хаммер» летел по мокрой майской дороге в город, Коваль курила и думала, о чем же пойдет сейчас речь, и вообще не превратится ли она из потерпевшей в обвиняемую. А что, у них в городе чего хочешь можно ожидать. У здания городской прокуратуры уже ждал Петрович адвокат Малыша, доставшийся Марине, так сказать, в наследство. Вальяжный седой мужчина прогуливался возле серебристой «БМВ», зажав под мышкой какую-то папку, и с первого взгляда на него становилось ясно, что этот адвокат получает гонорар не в государственной конторе.
О, Марина, наконец-то! помогая ей выйти из машины, проговорил Петрович. Стою тут битый час, как первокурсник на свидании. Ведь велел тебе не опаздывай!
Петрович, ты за базаром-то следи, мрачно посоветовал Хохол, закуривая сигарету. Поди, не с уркой разговариваешь «велел»!
Расслабься, Хохол, процедила Коваль сквозь зубы, оглядываясь по сторонам не по себе ей было возле этого заведения. Ты меня нервируешь. Что, Петрович, пойдем?
Да, дорогая, пойдем раньше сядешь ну, сама знаешь, да?
Не шути так больше! предупредила Марина, разозлившись. За что я тебе тогда деньги плачу?
Ты все такая же конкретная дама, как и была, галантно подставил ей локоть адвокат, чтобы Марина могла опереться на него, а не на трость, с которой опять не расставалась. Как живется-то?
Как видишь, Петрович, не пропала.
Молодец, дорогая, всегда в форме, всегда по понятиям. Откуда ты понахваталась только всего этого? Адвокат пропустил ее вперед, в узкую дверь прокуратуры, и повел дальше по коридору, к кабинету следователя.
Коваль не удостоила его ответом, меньше всего ей хотелось сейчас обсуждать причины, приведшие ее в этот мир, да и начало потряхивать от волнения.
Здание прокуратуры было старое, построенное еще в прошлом веке, и его темные, узкие коридорчики со множеством одинаковых дверей наводили на мысль о сходстве с лабиринтом или игрой в поиск сокровищ. В Маринином случае сокровищем можно было считать свободу и безопасность.
Кабинет следователя находился на третьем этаже особнячка, пришлось преодолеть несколько довольно крутых и расшатанных лестниц. Марина недовольно пробормотала:
За те взятки, что здесь берутся, можно было уже приличный ремонт сделать. Или хотя бы лестницы поменять.
Дорогая, рот открывай пореже, на вопросы отвечай кратко и по существу, лишнего не пори, инструктировал ее между тем Петрович.
Ты еще поучи меня, как разговаривать! огрызнулась Коваль, берясь за ручку двери. Смотри сам лишнего не наговори!
Войдя в кабинет, Марина едва не упала от неожиданности за столом сидел тот самый следователь, который вел ее дело несколько лет назад, когда ее пытались обвинить в попытке покушения на Егора. Он практически не изменился, разве что на высоком лбу залегла морщина да складки в углах рта стали отчетливее. Коваль сохранила об этом человеке хорошие воспоминания если бы не он и не его желание разобраться в происходящем, неизвестно, чем вообще закончилось бы то громкое дело.
«Как его звали, дай бог памяти? А, ну, точно Михаил Андреевич!»
Весь стол был завален папками, какими-то бумагами, там же, в общей куче, стояли большая кружка и блюдце с бутербродом, которые следователь неловко попытался замаскировать от глаз вошедших. Он тоже узнал Марину да и не очень-то она изменилась за это время.
Здравствуйте, Марина Викторовна! Вот и снова встретились, жаль, правда, что при похожих обстоятельствах, произнес он, вставая из-за стола и направляясь к Марине, но вдруг осекся и замер на месте, увидев трость. Что с вами, Марина Викторовна?
О, сущий пустяк, Михаил Андреевич! очаровательно улыбнулась она, усаживаясь к столу. Так, ерунда пулевое ранение позвоночника, остаточная хромота.
Следователь с любопытством оглядел ее с ног до головы, отметив, что такой очевидный дефект внешности совершенно никак не отразился на поведении старой знакомой. Гражданка Коваль осталась абсолютно такой же уверенной в себе, яркой и вызывающей. Вот она привычным жестом повесила трость на спинку стула, перебросила больную ногу на здоровую, отвела рукой упавшие на плечи длинные черные волосы, выложила на стол пачку сигарет и дорогую зажигалку. Михаил Андреевич словно устыдился своего не слишком свежего свитера и взлохмаченных волос, пригладил их руками и от этого почему-то рассердился. «Ну и что, что она женщина? одернул он себя. В этом кабинете не бывает деления на мужчин и женщин. Только на правых и виноватых. Тогда почему я не могу думать о том, что она может быть в чем-то виновата? Ведь я прекрасно знаю, кто она Но дело, дело! Там такие свидетельские показания, что у меня нет никакого желания защищать честь мундира и выгораживать этих трех ублюдков в погонах. И дело даже не в том, что я прекрасно знал ее мужа, нет! Есть пределы, ниже которых опускаться нельзя». Следователь так и стоял у двери кабинета, рассматривая посетительницу и совершенно не обращая внимания на ее адвоката, нетерпеливо покашливавшего в углу.