Судья была не прошибаема. Она полулежала в высоком кресле из дерева, с гербом страны, в которой и происходят эти события.
Ее модельная фигурка в синем, в кружевах костюме. А поверху длинный жаркий жилет из голубого песца. Строгая судейская мантия сиротливо выглядывает из казенного шкафа.
Судья отрешенно внимает мне. Ей скучно. Наверное, мысленно, она где-нибудь в Берегово, в милых сердцу Карпатах, в термальных источниках. Она, такая молодая, полная жажды жизни, нежится в горячем бассейне под открытым небом туркомплекса «Жайворонок». А на ее голову падают структурные снежинки. А рядом наворачивает круги мускулистый, молодой мужчина, партнер по жизни или путешествиям.
А тут какой-то пенопласт! И взорванный суд С комарами.
Ой, нет! Лучше назад, в термальный источник! В негу и блаженство!
Личико судьи приняло выражение безмерной услады.
Бровки поднялись к нежному розовому лбу. Пшеничные длинные волосы своевольно рассыпались по плечам. Золотистый обруч съехал с головы. Она прикрыла глаза. И мне показалось, что судья уснула. А когда ее припудренный носик начал уверенно выводить трели и рулады, я поняла, что не ошиблась.
Но тут злючий голодный комар впился в ее нежный розовый лобик.
Вихрь суровых реалий безжалостно вернул судью из сказочного Берегова назад, сюда, в зал заседания Дарницкого суда города Киева. К пенопласту. И к Шакальскому.
Судья привычным движением руки прихлопнула комара на своем лбу. Поправила обруч на пшеничных локонах. Поежилась. И окончательно вернулась к пенопласту.
В зале суда стоял собачий холод. А само здание хоть и было взорвано много лет назад каким-то смельчаком, да так до сих пор и не было отстроено заново. И потому отопление в суде вообще отсутствовало. А по коридорам и залам заседаний, несмотря на декабрь месяц, летали полчища злых комаров.
Судья поежилась, зевнула, подула на свои руки и вынесла решение: привести наружную сторону дома, в границах моей квартиры, в первоначальное состояние. Путем демонтажа пенопласта.
Кому охота глубоко заныривать в затхлое болото ОСМД! Куда приятнее плавать в чистых водах! На пару с мускулистым мужчиной.
Шакальский окинул меня взглядом победителя. Небось, за эту победу председатель ему деньжат отсыпет!
Сраженная таким решением суда, я направилась к выходу.
Охранник Юра, искусанный комарами, заморенный тяжкой долей, равнодушно выпустил меня из суда.
Решение суда пришлось выполнять.
Пенопласт я демонтировала при помощи двух промышленных альпинистов, тех самых, которые мне и утепляли холодную квартиру всего месяц назад.
Выгодный вы клиент! пошутили худосочные альпинисты.
А Шакальский теперь имеет рабочее место в нашем доме, рядом с кабинетом Черняева.
ГОЛУБИ! ЭТО ЦВЕТУЕЧКИ!
Ты видела, что у нас на крыше торчит? Уже, говорят, почти год. А мы и не замечали. загадочно вопрошает Светка-соседка, зайдя ко мне на чай
Голубятня? Из пенопласта? Черняев выселил наших пернатых друзей с чердака?
Угу! Голуби это еще цветуечки! Черняев с Шакальским сдали в аренду нашу крышу. И теперь у нас на голове базовые станции антенн мобильной связи.
Как? я теряю дар речи.
Черняев говорит, что 170 тысяч гривен за аренду крыши на дороге не валяются. Люди возмущены. У них даже разрешения не спросили. Общего собрания не было. Теперь все решает правление с председателем. У нас же новый устав!
Я бросаюсь к лифту, спускаюсь на улицу.
Бог мой! На крыше дома, действительно, торчат антенны. 9 штук! А я раньше и не замечала. Вот же растяпа!
Теперь я понимаю! Черняев пялился не только на мою квартиру, преображенную пенопластом. А выше. На крышу! Любовался на антенны! Они же его кормят!
Я тут же вызвала в наш дом СЭС. Прикатил молодой инженер на белой служебной «Волге». С чемоданчиком. А в том чемоданчике немецкий измерительный прибор. Инженер походил по нашим квартирам. И намерил такое..! Мы, со Светкой, только ахали, следуя за ним.
Цифры превышали допустимые законом нормы излучения в несколько раз! В моей квартире в полтора раза. У Светки в два раза. У Гоши Хомейко в четыре.
Когда Гоша взглянул на протокол измерения в своей квартире, то застыл, как комар в янтаре.
В наших квартирах жило электромагнитное поле. Без нашего на то разрешения. И оно зашкаливало. Председатель получает деньги. А мы излучение!