Сударь, сказал Василий тоном великого одолжения, мы пошли вам навстречу, несмотря на более выгодные предложения.
Что это значит, господин? сказал инструктор, ошарашенный неслыханным хамством де Хаимова.
* * *Вопрос о том докладывать комиссару о сбежавшем с кладбища мертвеце или нет, занимал Ка́дишмана чрезвычайно. С одной стороны было глупо беспокоить шефа по таким очевидным пустякам кто в наше время верит в привидения, а с другой (ему подсказывала это интуиция) он, кажется, недооценил эту нервную дамочку и дело, с которым она явилась к нему, грозило вылиться в одно из самых громких за всю историю израильской полиции. В этом его убеждало профессиональное чутье, которым он весьма гордился, хотя у начальства на сей счет, сложилось иное мнение.
На всякий случай он решил еще раз «Изучить факты» (любимое выражение комиссара) и лишь затем беспокоить вечно занятого и всем недовольного босса, который не любил, когда к нему приходили вхолостую, не проработав основательно все вероятные версии расследуемого дела.
«Я всем вам рад, господа, наставлял он своих подчиненных, но раз уж занесла вас нелегкая в столь неурочный час (эту фразу он говорил неизменно вне зависимости от времени, в которое к нему являлись подчиненные) уж будьте так любезны, представить мне помимо протокола что-нибудь хоть отдаленно напоминающее выводы. Разумеется, господа, если вы способны таковые делать»
Кадишман, всю жизнь проработавший дежурным следователем, должен был возглавить вскоре оперативную группу по особо важным делам, и любой промах сегодня мог до самой пенсии оставить его рядовым инспектором полиции.
Сержант Альтерман, призвал он своего не в меру исполнительного, но не очень сообразительного помощника, патрульную машину и наряд с легким стрелковым оружием в мое личное распоряжение!
* * *Холо́нское кладбище давно было забито под завязку и председатель городского религиозного Совета не раз поднимал вопрос о том, чтобы исключить данный объект из разряда действующих захоронений. Проблема эта с каждым годом все более занимала холо́нцев, потому что умирать в Израиле становилось дорогим удовольствием. В Иерусалиме участок под могилу стоил немалые деньги, а претендовать на гостеприимство кладбищ Тель-Авива, нечего было и думать, по причине непомерной их загруженности. Председатель надеялся выбить землю под нужды вновь преставившихся за «Зеленой чертой» (линия, определяющая границы между Израилем и арабскими странами предложенная ООН 19481949 г.) и донимал своими требованиями мэра города. Мэр ставил вопрос в правительстве и оттуда была спущена резолюция, гласившая: «Проблемы погребального порядка находятся на стадии разрешения с палестинскими партнерами»
Партнеры в целом были за скорейшее погребение всех евреев Холо́на, но в частности возражали хоронить их на своей территории. А пока суд да дело в администрации города постановили потесниться и укладывать почивших плотнее друг к дружке.
«Вопреки стандартам, да не в обиде» утешал председателя мэр города и посоветовал ему возводить многоярусные захоронения по образцу фамильных склепов в эпоху раннего Возрождения. Идея эта была с порога отвергнута религиозным Советом. Не потому, что евреев слегка поджаривали на кострах как раннего, так и позднего возрождения и у них остались об этом времени не слишком приятные воспоминания, а потому что предложение мэра противоречило канонам Гала́хи (совокупность законов в иудаизме), а значит, было неприемлемо для депутатов от религиозной фракции, которые непременно заблокировали бы его в законодательном органе.
Религиозное табу в Израиле было столь же незыблемо и непреложно, как и законы святейшей инквизиции.
* * *Василий насмешливо оглядел инструктора. Ему не нравилось, когда люди необоснованно пытались подчеркнуть свою значимость.
Я думаю, сэр, сказал он, вам не следует возникать понапрасну.
Да я вас! Гневно вскричал инструктор и вдруг осекся.
Я требую нормального сервиса! тихо сказал Вася с озорным блеском в глазах и на сей раз, был правильно понят.
Вася, с укором шепнул Цион, это они пошли нам навстречу.
Но принципиальность де Хаимова возымела действие, инструктор сбавил тон:
Поездка-то у вас трехчасовая, сказал он примирительно, что ж вы там увидите в столь поздний час?