ГЛАВА 22
Торжественно и грациозно Генрих четвертый вел за руку свою дородную и увешанную драгоценностями супругу. В душе королева была разочарована турниром, но, зная с каким вниманием, король следит за ее настроением, старалась казаться спокойной. Она шла за мужем гордо и величественно, уничтожая взглядом безвестного рыцаря, смешавшего ей всю игру. Божественной королеве было скучно в обществе недалекого и нелюбимого мужа, она ненавидела его плоские шутки и ценила свою дружбу с мужественным герцогом, которого прочила в супруги своей кузине герцогине де Блюм. Господин Балкруа, на ее взгляд, был перспективный молодой человек, нуждавшийся в небольшой светской шлифовке со стороны такого многоопытного наставника как она, после чего его вполне можно было приобщать к тихим радостям придворной жизни и благословить на брак с этой простушкой де Блюм. Алиса девушка благодарная (герцог был одним из крупных землевладельцев Англии) и не станет чинить препятствий безобидной дружбе своей коронованной кузины и будущего мужа. Королева с пылом заметно увядающей, но еще молодящейся дамы, принялась образовывать неотесанного герцога, обучая его премудростям двора и манерам великосветских вельмож. Не раз и не два она намекала мужу на то, что лучшего кандидата на пост министра финансов, чем Балкруа ему не найти, но король видел в герцоге опытного воина, сумевшего поставить на колени гордых сельджу́ков и старался отдалить его от двора, под предлогом проведения военных маневров с французскими союзниками. Генриху не нравилось участие королевы в судьбе этого неотесанного солдафона, и он старался во всем поступать вопреки далеко идущим прожектам супруги. Подвиг маэстро, сбросившего с коня это затянутое в железо чучело, оказался весьма кстати, теперь, по крайней мере, он сможет отклонить просьбу жены, когда она в следующий раз станет хлопотать за герцога.
По негласному жесткому уставу, принятому при дворе считалось, что побежденный рыцарь должен, прежде всего, думать о реванше, отложив все дела второстепенной важности. «Пусть отыграется сначала, мясник тулузский, а потом посмотрим, что с ним делать дальше»
Направляясь к славному победителю турнира, Генрих не мог совладать с выпирающим из него чувством юмора и шутил теми шутками, которые давно уже вызывали у королевы изжогу. Окружающие тоже были вынуждены мириться с ними и громогласно веселились, показывая, друг другу как пробирает их королевское остроумие. Энергично жестикулируя на ходу, его Величество выдал приближенным затасканный анекдот с бородкой сам, при этом громко хохоча и прислушиваясь к рассыпчатому смеху всей королевской рати.
Подойдя к герою дня, Генрих властным жестом утихомирил придворную шушеру и, как и подобает первому джентльмену Европы, поздравил сначала герцогиню с удачным выбором, затем изящно повернулся к Васе и взгляд его заметно потеплел. Он явно восхищался славным рыцарем, сумевшем столь лихо досадить его высокомерной супруге. Маэстро, понимая, что им любуются, картинно выпятил молодецкую грудь и смело посмотрел в глаза королю. Между ними мгновенно установилась незримая симпатия, вследствие чего Василий сделал некий козлиный прыжок, который должен был выразить его величающую преданность английской короне.
Король, знавший толк в нюансах светской учтивости, по достоинству оценил грациозный жест победителя и всенародно осчастливил его покровительственной улыбкой.
Маркиз, с чувством сказал он, должен признаться, что нахожу вас одним из самых выдающихся воинов моего королевства.
Я счастлив, ваше величество, слышать это из уст славнейшего из рыцарей, не знающего себе равных в бранном деле.
Король, понимавший в бранном деле не более чем в ирландской колбасе, которой скармливал своих гончих, тем не менее, расплылся в любезной улыбке:
Вы столь же искусны в беседе, храбрый юноша, как и в ратных делах, сказал он. Утонченная похвала монарха окончательно сразила Васю, и он снова повторил свой козлиный прыжок, который на сей, раз был много выше первого и это вольное упражнение, в свою очередь, вдохновило короля на еще более изящный комплимент:
В вас счастливо сочетается чувство слова и чувство боя, сказал он, ваш неотразимый удар слева, я думаю, надолго отобьет у герцога охоту сражаться на турнирах, не так ли, дорогая?
Приближенные разразились громким смехом, а довольный Генрих, не без злорадства, окинул взором затянутую в шелка фигуру своей полнеющей супруги. Королева не слишком учтиво буркнула что-то невнятное что следовало понимать, очевидно, как небрежное «Поступай, как знаешь, а меня уволь!» и, принужденно улыбнувшись кузине, сквозь зубы поздравила ее: