«Я должен образумить его» решил он про себя и деликатно приступил к делу:
Вася, начал поэт издалека, зная вспыльчивый нрав бывшего боксера, мы полностью исчерпали лимит, и пора возвращаться домой, дружище
Исключено, категорически отрезал маэстро, я не уеду отсюда, пока не овладею герцогиней!
ГЛАВА 13
Сумбурное сообщение Елизаветы Шварц принял лейтенант Кадишман. По манере рыдать театрально он сразу признал знакомую психопатку с улицы Жаботинского. Оскорбительный оттенок прозвище для этой дамы приняло после постыдного унижения испытанного им в кабинете босса.
Как всегда, очередной разнос озабоченного любовными похождениями шефа, расстроил Кадишмана, но он привык к постоянным неудачам на работе и был рад тому, что дома ему сегодня воздастся сторицей.
Это был второй брак лейтенанта. Первое супружество не удалось и знаменовало собой черную полосу жизни, которая принесла ему немало страданий: он бросил учебу в университете, похоронил старых родителей, переехал из провинции в центр, долго не мог найти занятие по душе и, проучившись два года в полицейской школе, был принят в подразделение по борьбе с террором. На это время приходится его непродолжительный брак с Розалиндой Блюменталь. Постоянные скандалы с женой отразились на его карьере. Он был невнимателен на службе, которая требовала сосредоточенности и вскоре его перевели из престижного подразделения в административный отдел, где он осел в качестве рядового инспектора.
По роду своей новой должности он снимал скучные показания неадекватных граждан, регистрировал жалобы истеричных дамочек, формировал папки, которые вскоре отправляли в пыльный архив и мечтал о том дне, когда сможет доказать всему Управлению, что способен вести оперативную работу. Когда его спрашивали, почему Роза ушла от него в самый трудный период его жизни, он грустно вздыхал и связывал свое объяснение бесплодием жены и ее нежеланием усыновить ребенка, которого они могли взять из сиротского приюта.
На самом деле главной причиной разрыва с Розой стало то, что он постоянно докучал ей своей глупой ревностью и мелкими придирками, и она не захотела с этим мириться. По сути, он отыгрывался на ней за неудачи и унижения, которые терпел на службе. Своим постоянным нытьем он добился того, что она сделала то, в чем он давно уже подозревал ее завела на стороне любовный роман и ушла к другому более удачливому мужчине.
Вторую жену Берту Кадишман любил, так же, впрочем, как и первую, но теперь, наученный горьким опытом, воздерживался от сцен ревности и вечных придирок по поводу того, что она не может вести хозяйство так, как это делала его экономная мать. То, что первая жена ушла от него, к преуспевающему бизнесмену очень задело его самолюбие, и он замкнулся в себе. Но чуткая Берта сумела возродить в нем веру в свои силы и у него появилась цель добиться перевода на оперативную работу. Ах, если бы счастье улыбнулось ему, и он смог бы показать себя начальству, распутав серьезное дело!
Супруги жили, душа в душу и утром, придя на работу, он с нетерпением ждал вечера, чтобы поднести ей букет белых роз, присовокупив к нему нежный чувственный поцелуй.
Как меняет человека возраст в двадцать лет он приходил домой злой как черт и говорил Розе кучу гадостей, а в сорок боялся нечаянно обидеть Берту и ранить ее неосторожным словом.
У него не было родственников и друзей, вся жизнь его теперь сосредоточилась на любимой жене. Он не хотел снова остаться у разбитого корыта из-за того, что на службе его недооценивают.
Сегодня он не успеет купить ей цветы, потому что мадам Шварц приготовила ему еще одну занятную головоломку. Уже более часа телохранители, дежурившие у дома «психопатки» не выходили на связь и, отвечая на внезапный телефонный звонок, он был уверен, что это один из них удосужился поднять задницу, чтобы доложить обстановку. Но к его удивлению это оказалась сама Елизавета. Зная за ней привычку, прибегать в разговоре к живописным художественным деталям он постарался выудить у нее главное.
Перестаньте хныкать, женщина, сказал он, я приставил к вам охрану и с вами ничего не случится.
В душе, однако, он чувствовал, что произошло что-то непоправимое, поскольку в случае нужды ей было проще бежать вниз к телохранителям, а не донимать его звонками неведомо откуда.