На полу лежал толстый слой непотревоженной пыли. Гость здесь явно был редкой птицей.
Линдсей терпеливо выжидал, соображая, что именно – и как – будет врать.
Прошло десять минут, в течение которых он тщетно пытался обуздать насморк. Внезапно экран засветился, и на нем появилось женское лицо.
– Вставьте кредитную карточку в прорезь, – сказала женщина по-японски.
Линдсей внимательно вглядывался в экран, оценивая ее внешность. Худа, темноглаза, неопределенного возраста, темно-русые волосы коротко подстрижены. Зрачки, похоже, расширены. Одета она была в белую медицинскую куртку с металлическими знаками различия на воротнике: золотой посох, обвитый двумя змеями черной эмали с красными рубинами глаз, открытые пасти скалятся иглами для подкожных инъекций...
– Я не хочу ничего покупать, – улыбнулся Линдсей.
– Вы покупаете мое внимание. Вставьте карточку в прорезь.
– А я вас не просил появляться на экране, – сказал Линдсей по-английски. – Отключайтесь. Делайте что хотите.
Взгляд женщины стал обиженным.
– Я всегда делаю что хочу. – Она тоже перешла на английский. – Если захочу, то затащу вас внутрь и порежу на мелкие части. Вы понимаете, где находитесь? Это не дешевая шарага для бродяг. Мы – Черные Медики.
В Республике о таких и не слышали, но на Совете Колец Линдсей о них наслушался достаточно: преступные биохимики из самых глубин шейперского дна. Скрытны, решительны и жестоки. Имеют собственные опорные пункты – подпольные лаборатории, разбросанные по всей Системе. И это, выходит, одна из таких.
Он придал улыбке просительный оттенок:
– Я и вправду хотел бы войти. Только не по частям.
– Вы, должно быть, шутите. Ваша дезинфекция обойдется во столько, что вы сами того не стоите.
Линдсей поднял брови:
– Бактерии у меня – стандартные...
– Здесь – полная стерильность. Мы живем в чистоте.
– Выходит, вы там так и сидите? Ни войти, ни выйти? – Линдсей изобразил на лице удивление. – Как в тюрьме?
– Мы здесь живем. Это вы там, снаружи, как в тюрьме.
– Вот жалость-то... Ладно. Я веду дела в открытую. Я в ваших краях, некоторым образом, в качестве нанимателя. – Он пожал плечами. – Весьма приятно было бы с вами побеседовать, но время поджимает. Всего хорошего.
– Стоять. Вы не уйдете без моего позволения, – сказала женщина.
На лице Линдсея появилось выражение тревоги.
– Послушайте, – заговорил он. – Вашу репутацию никто не ставит под сомнение. Но вы же – там, взаперти. И для меня бесполезны. – Он провел пальцами по волосам. – Значит, разговаривать нам не о чем.
– Кто вас послал? Кто вы, в конце концов, такой?
– Линдсей.
– Лин Дзе? В вас нет ничего восточного.
Линдсей, заглянув в объектив, встретился, с нею взглядом. По видео трудно было произвести впечатление, но неожиданность очень эффективно действовала на подсознание.
– А вас-то как звать?
– Кори Прагер, – ответила она. – Доктор Прагер.
– Так вот, Кори, я представляю здесь «Кабуки Интрасолар». Коммерческое зрелищное предприятие. – Линдсей лгал с энтузиазмом. – Организую постановку и набираю труппу. Платим мы хорошо. Но если, как вы говорите, вы не выходите наружу, то я, честно сказать, зря трачу на вас время. Вы даже не сможете побывать на спектакле. – Он вздохнул. – Очевидно, я тут не виноват и отвечать за это не могу.
Женщина нехорошо засмеялась, и Линдсей догадался – она явно нервничала.
– А кого, собственно, волнует, что там, снаружи, делается? Конкурентов у нас нет и не предвидится, так что были бы у покупателей деньги, а остальное нас мало интересует.
– Рад слышать. Надеюсь, все прочие разделяют вашу позицию. Но я не политик, я – артист. Желал бы я отделываться от сложностей так же легко, как вы. – Он развел руками.