И не успеешь оглянуться, исчезают.
Уносятся отливом в море зыбком.
Толпясь в прихожей, знаки {22} заменяют,
исходно ими обозначенную вещь,
мы как бы потребляем мозгом знаки
и как бы ощущаем представленья ощущений,
мы лопаем возможность жрать попкорн,
кредиты нам успешно заменяют деньги,
а сами деньги эфемерные бумажки.
И превращаем в шлак от котика какашки.
«Эротика рекламы вместо секса».
«Просто16 банан», как символ соблазненья,
знак вместо вещи, бесконечная спираль
и армия вещей воронка потребленья.
Они в наивном нашем безмятежном сне,
нас подчинили тихо, повсеместно,
подкравшись незаметно, спеленали
без выстрела, без топота, без лязга.
«С улыбкой17 и запасом белены во фляге».
Собою подменили всё, что вечным
считалось, непреложным и нетленным.
Сопровождало нас всю жизнь, всенепременно.
И эти псевдовещи нас спасают,
как аспирин, рассол на утро afterparty.
Они, как плесень всюду проникают.
Как кости домино рядами, без гарантий
стоят и ждут сигнала Урфи́н18 Джюса.
Мы дети. Канарейки в тесной клетке.
Обречены пить кока-колу, лёд без вкуса,
фрустрация прочнее табу ретки.
Она собой заменит память о воспоминаньи.
Где Чайльд-Гарольд? Исчез в своем изгнаньи.
Мы пожираем демонов бумажных,
и сами превращаясь в знак муляжный,
в драконов эфемерных из пробирки19,
себя не видим в зеркале
и равнодушны в цирке.
(входит в раж)
Нам диснейленд гиперреальнее булавки
под ногтями,
здесь разномастный хоровод с властями,
скоростями,
Джек Воробей с компа́сом, но без стрелки,
со снастями,
киношными нелепыми смертями и страстями,
поверх лубочная картинка с голыми чертями,
но интересней всем рассказ про сон акулы
с челюстями,
еще важней инструкции о том, как есть горстями
во сне бродя по Матрице со странными «гостями»,
Не Чук и Гек в снегу, не ягоды рябин кистями,
а Чип и Дейл диснеевы
мультяшные картинки про умельцев с запчастями.
Все эти выдумки живей реальности пугливой,
верхом на симулякре скачут неостановимо.
Смотри, старик, культура подменяется идеей
культуры, а сама культура тихо исчезает.
Вместо реальной жизни артефакты,
затягивает ряска симулякров и дыра зияет
дыра от белых карликов пугает,
«гиперреально прочных и махровых20»,
чудовищ марки «симулякры симулякров».
И «знаковая прорва» поглощает
даже намеки на культуру. Постреальность
замазывает липкие неврозы. Фрустрацию,
а пластырь постмодерна,
смягчает нам «невроз исчезновенья»
себя любимого и «служит талисманом
аутентичности». Усатый параноик
с премерзкой трубкой и усмешкой
симулякр мощи.
Презревший истину, любовь из тьмы хохочет,
на реках крови, горы трупов. С трупом проще.
Тщеславие и гордость нашу адскую щекочет.
И тянет щупальцы костлявые,
невинную аорту предвкушая,
и мы молчим иль рады, умирая,
во тьме, сего дракона прославляя.
Сей вурдалак ужасен, мерзок и непобедим,
покуда мы сверяем бой курантов с ним.
Г о р а ц и о. Вот тут с тобой я точно соглашусь,
Обеими руками подпишусь.
О з р и к. Но не страшней ли глупость устроителей
нирваны?
Мы ищем неустанно, чем бы приукрасить жизнь,
всё ускользнуть пытаемся от чудищей поганых,
но вместо правды кретинизм-либерализм.
Нас не спасет «мистический дзенреализм»,
«эксгибиционизм21 махровый» или пофигизм.
Г о р а ц и о. Но для чего этот фонтан,
поток сознанья?
Хотя, кой в чём готов я согласиться.
Но удручает ярмарка тщеславия
слова22, слова, слова,
слова, слова, слова
Жонглировать понятьями впустую, не годится.
О з р и к. А вот послушай ка, в инет-просторах.
Быть может э́то вам понравится.
Один акын23, аэд, рапсод, ашуг и миннезингер,
точнее бард, еще точнее реалист, как говорит он,
прикольно декламировал когда-то
цитировать весь текст
я не рискнул бы даже в мыслях,
но вот послушай
самый маленький фрагментик:
(активно декламирует)
«На@уя мне этот секс-то?24