Зачем же я подметал? возмутился Павел.
Ты вчера подметал, а они сегодня утром чистили.
А еще звонили из мэрии, и велели во всех туалетах мыльные контейнеры поставить. Это вместо наших простеньких мыльниц. И повесить полотенца бамбукового цвета.
Бамбукового?
Ну да, желтенького такого Люся весь город объездила, обыскалась. Нашла, конечно, но слегла с давлением
Послышался гомон голосов, мимо запертого гардероба забурлило людское течение в унисон взбулькивали смешочки, синфазно журчали словеса, энергетика голосов поражала позитивом.
Как их много-то! удивился Павел.
Ты еще всех не видел, прошипела Лиза. А мы уже третий день на них любуемся. Прямо эшелонированная оборона.
У кого? не понял Павел.
Спроси лучше от кого!
От нас, конечно, скороговоркой затараторила Стэллочка. Сперва, значит, ближний круг, потом те, кто его обслуживают, затем круг, обслуживающий первый круг обслуги, и так далее по нисходящей. То же самое с замами и секретарями. Это не считая охраны. За два дня у нас, наверное, полтысячи людей перебывало.
Правда, правда, кивнула Лиза. Инспекции, проверки. Жаль, не сняла на телефон, как они за шкафами у нас ползали, пыль изучали
Чшш! директор прижала палец к губам и очень вовремя, потому что дверь отворилась, в проеме показалось багровое мужское лицо. Один из высших охранных чинов тот самый ближний круг. Впрочем, сейчас этот чин выглядел неважно: в глазах подлинное отчаяние, в уголках губ детские пузыри.
Ложку! просипел он. Срочно ложку!
Чайную? Столовую?
Для обуви обувную ложку!
Все враз пришли в движение, и Павел, поддавшись общей сумятице, лихорадочно зашарил по карманам, будто там меж носовых платков, ручек и визиток действительно могла оказаться обувная ложка.
А кому надо-то? шепнула Стэллочка, и по округлившимся глазам охранника все моментально поняли кому.
У меня была ложка, упавшим голосом призналась директор.
Где? с рыком выдохнул начальник охраны.
В сумке.
А сумка? Сумка где? мужчину, казалось, вот-вот хватит апоплексический удар.
В подвале, еле слышно произнесла директор. Вы же сами велели все личные вещи туда снести. Но я Я, кажется, помню, куда ее положила. Если все вместе поищем
Бегом! Умоляю!
Смотреть на страдающего женщины не могли. Дружно вскочив с табуретов, библиотекари ринулись из гардероба. У двери Лиза притормозила Павла.
А ты побудь здесь! Мало ли что.
Ну, так
Учти, остаешься за главного.
Ага!
Мгновение, и гардероб опустел. Шаги библиотечной рати стучали уже где-то внизу на ступенях, ведущих в подвал. Павел прислушался, рассеянно колупнул пальцем маленький столик у прикрытого окошечка. В нише под столешницей лежала книжка. Библиотека не была бы библиотекой, если бы гардеробщики в ней глазели тривиальные телепрограммы. Разумеется, и в этом, удаленного от читальных залов месте главной иконой оставалась книга. Павел извлек печатное издание, не без любопытства взглянул на обложку. Было бы здорово обнаружить здесь какого-нибудь Светония, Камю или Джойса. Впрочем, и Дина Рубина его не разочаровала. Страну, в которой гардеробщицы разгадывают не ребусы, а печатные строки, не так-то просто превратить в сырьевой придаток. Авось еще и пободаемся
Ему показалось, что здание слегка вибрирует. Это, верно, перетряхивали подвал в поисках обувной ложки. Счет шел на секунды, кто-то из ближайшего круга, должно быть, сосал валидол и необратимо седел. Дела государевы вершились непросто
Елки-палки, ну что за обувь!
Павел насторожился. Голос, долетевший из вестибюля, показался знакомым. Неужели кто-то из родного союза?
Отворив дверь, Павел осторожно высунул голову. Возле стены стоял мужчина в костюме в костюме настолько ухоженном и первосортном, что Павел тут же понял, кто перед ним. Тот, кто вам не этот не мормон и не покемон, а как говорится самый настоящий Небожитель, совсем даже на таковых не похожий; темная почти мальчишечья прическа, юное и до колик знакомое лицо, опять же рост Павел хотел юркнуть обратно, но вдруг увидел, как, опираясь о стену, человечек тщетно пытается заправить ногу в туфлю, а кожа сверхмягкого запятника сминается, и ничего не выходит.
Тут ложку надо! проговорил он сочувственно.