и вокруг талый
снег в грязных распашонках,
уписавшаяся принцесса весны недержание
птичьего пузыря.
стройка жует громадные сваи, как Черчилль
сигары. и смола
сброшенная кожа грешников.
***дождливое утро со сладостным запахом бензина
бокал с мокрыми болтами и пыльцой цветущих лип;
нам некуда спешить: человечество никто не ждет.
добро и зло саморастворятся, как нож в кислоте,
престав быть злом и кислотой.
однажды и мы исчезнем, не оставив причин;
нас разделяют не времена, но окаменевшие личности,
горгульи Notre-Dame de Paris, пористый шлак идей;
Дьявол бродит среди нас, как сумрачный рыбак по мелководью,
и тихо охает мальками душ едва прокормишься.
о, где же ты Фауст, друг, с фаустпатроном осеннего тумана
здесь раньше шумел корабельный лес, а теперь поросль
стандартных зубочисток с мятными кончиками
в прозрачных колпаках.
мне не нравится запах эпохи
плотный, галлюциногенный душок тотальной сытости,
запах потребителя.
так пахнет новенькая пластиковая мышеловка;
приторный дым, тонны сахара в мешках
все, что осталось от мыслящего тростника.
***туман, как чай с молоком
аккуратно налит в лиственное блюдце сада;
тишина прозрачная пятнистая кошка
осторожно берет мое сознание за холку и приносит к ней,
в частный домик с распахнутым окном.
она не спит, смотрит телик,
по её лицу-планете
гуляет сиреневый космический ветер.
даже в полутьме я вижу веснушки на щеках и лбу,
будто больной осетр швырнул ей в лицо
жменю бледно-коричневых икринок:
«на, вынянчишь на солнце, а мне не выжить»
а туман дымчатый пес беспамятства увязался за мной,
этот вечерний мир чернильный кефир
пей его глазами, ушами, затылком. пока он свеж.
и никто не заметил, как наступила ночь. но я разглядел ее.
и луна волнистая, с неровными краями,
плавник оранжевой рыбки;
почему она не хотела исполнить моё желание? почему
я так любил зарываться в её волосы,
как вор в стог сена?
почему здесь туманы так вкусны чай с молоком,
и девушка-осетр с зелеными глазами
***я смотрю в зимнее тяжелое небо:
от горизонта до потолка
завалено облаками,
как матрацами, или,
как склад неудавшихся статуй,
положенных горизонтально.
и дым из заводской трубы
того же облачного качества
клубящийся мрамор
расточительно выдувают в небеса.
***в истории не найдется место страннику с котомкой,
сапожнику в кругу лучины,
девочке с хворостиной.
в истории человечества нет ничего человеческого.
изучаем формы и виды чудовищ войны,
детективные истории, страшилки.
история человечества спущенные бассейны времени,
кровь людей и идиотизм правителей вытекли,
осталась высохшая грязь,
бессмысленная эмалированная пустота.
пирамиды, курганы дат.
а сейчас человечество отражается в интернете:
инстаграмм, цветные тени задниц и лиц.
больной зеленоватый осетр
вяло резвится в грязных водах
с нефтяными пятнами, яркими фантиками,
мусором информации.
и в бензиновой пленке ты можешь разглядеть и свое лицо
фотогеничный прыщик,
полудохлый малек.
***на ходу выпиваю две чашки кофе,
спешу на работу в офис, раствориться.
так терминатор, визжа от восторга,
забегает в мерцающее море кислоты
закат на фоне сине-зеленых зыбких взъерошенных змей
может, лучше замедлиться?
просунуть розу в велосипедное колесо,
стукнуть белку в колесе по голове эй, притормози!
учится медленности.
так скалы учатся дышать тысячелетиями
орлиными гнездами с запахом прелых костей,
запахом холодной манки,
вспотевших буро-ржавых перьев.
все, что звучит быстрей классической мелодии
меня убивает. стирает. а жизнь
движется вперед:
идет по нашим головам вежливый слон, но я замедляюсь.
ленивая фаза. стихи в сто тысяч раз непопулярней
твоего нового маникюра или
дьявольски безупречного айфона.
ну, посмотрим, посмотрим, посмотрим.
***небо над шоссе низко-низкое
хитрая собачья морда над дымящейся кастрюлей.
однокрылый ангел рекламы
стоит вдоль дороги и на плоскости намалевано