Мы побежали к такси
Профессор торопил шофера, и машина мчалась по ночному городу со страшной скоростью, пугая одиноких прохожих. Миновав центр, мы поехали по зеленым улицам-аллеям Тирвальда. Вы ведь знаете этот район, где живут здешние богатеи, аристократы, хозяева и прочая сволочь. Извините, я немного волнуюсь.
Я не любил Тирвальд. И это несмотря на то, что здесь было больше всего зелени в городе. Несмотря на то, что здесь были самые красивые дома.
Надо сказать, прекрасные дома. Не любил за то, что вся здешняя буржуйская сволота сладко ела, сладко пила и жила в этих изумительных модерных домах, ездила в шикарных модерных машинах и все такое.
И я, значит, подумал сначала, что этот профессор, или как его там, тоже живет в Тирвальде, и разозлился.
Нет, это совсем не потому, что мне не хотелось жить в красивых домах, есть, пить, гонять на авто. Нет. Я не прочь бы заняться всеми этими делишками. Но я был рабочим, был безработным, был… a кем я только не был! Я вкалывал, а эти с девчонками мчали по автостраде на озера или к морю. Я вкалывал, а они…
Зависть, скажете вы. Нет, мне кажется, это была не зависть.
Это была ненависть. Мне раньше долбили о классовой ненависти.
Я только ухмылялся. Какая там может быть ненависть! Такие же люди: один удачливый, другой — нет. Теперь я ненавидел богатых всей душой…
Но мы проскочили Тирвальд и выехали на шоссе к Лауэну. Я хотел спросить, долго ли нам еще ехать, но как раз в это время машина остановилась.
За забором среди зелени виднелась небольшая вилла. Цветы, подметенные дорожки, в глубине сада гараж. Стена виллы обвита плющом. Неплохо. Конечно, не Тирвальд, но все-таки… Нет, положительно, мой профессор по мозгам, видимо, не зря раскидывает ими. Если только он не жулик какой-нибудь и не содержатель притона…
А, черт с ним! Пусть он хоть черт с рогами!
Мефистофель! Я и то бы ему запродался. Голод не тетка. Есть такая русская пословица.
Профессор расплатился с шофером и пригласил меня войти.
— Фрау Гросс! — крикнул он. — Два холодных ужина и бутылку вина.
Мы поднялись наверх. Он показал мне маленькую комнатку на втором этаже. (Я должен был там жить.) Потом повел в большую пристройку — лабораторию, заставленную приборами, колбами, клизмами и какими-то большими ящиками.
После этого мы спустились вниз в гостиную. Две тарелки с кружочками колбасы, масла и сыра, две рюмки, бутылка хорошего вина.
— Вы живете здесь один? — спросил я.
— Да… Собственно, не один. Мне во многом помогает фрау Гросс, моя экономка, она же лаборантка.
— Разве вы работаете дома?
— Мы с вами будем работать здесь и в лаборатории. Но больше здесь. Это не только мое личное желание. Это также желание и моих хозяев. И ваших хозяев тоже. Здесь есть несколько секретов фирмы и несколько научных -секретов. Завтра в институте вы должны будете подписать обязательство о неразглашении…
Я выслушал эту тираду, и у меня засосало под ложечкой. В какую перепалку попал! В жизни я старался никогда не связываться с тайнами (а вдруг это военная тайна?), с обязательствами (не затянет ли меня это обязательство в кабалу на всю жизнь?) и все такое.
Вот так и сидел я, тянул кислое вино, а у меня сосало под ложечкой. Но делать было нечего.
Я уже дал согласие. Вдруг я вспомнил, что не спросил самого главного.
— Скажите…а каков оклад?
Профессор посмотрел на меня как-то непонимающе, будто я должен служить науке так, задаром, за здорово живешь и все такое.
Я повторил вопрос:
— Сколько мне будут платить?
Профессор как будто очнулся.
— Ах, да. Как же это я упустил…
И назвал такую сумму, что я присвистнул. Он взглянул на меня:
— Что, мало?
— Да, нет… Немало. У меня еще столько не бывало за один раз.
— Я забыл сказать, что питаться вам придется здесь. Фрау Гросс неплохо готовит. Разумеется, за некоторую плату.