Посторонний стук привлекает моё внимание. Когда находишься так высоко, звук, подобный этому, может означать крошечную проблему или скорую смерть. Мотор всё так же пыхтит, приборы исправно сообщают, что машина в норме. Настойчивый стук повторяется, будто кто-то кулаком бьёт по защитной крышке кабины. Я оборачиваюсь и не верю своим глазам.
Живой мальчик. Заглядывает внутрь, как ни в чём не бывало, стоя на корпусе самолёта, несущегося на огромной высоте. Кулак требовательно стучит по стеклу.
Открывай, произносит он. Я вижу, как шевелятся губы, но не слышу голоса, хотя и понимаю, что мальчик говорит. Отрицательно качаю головой. Он хмурится, потом поднимает кулачок и опять стучит.
У него пшеничного цвета кудри, разбросанные по голове, и тонкие брови, и слишком бледная кожа. Как он очутился на корпусе моего самолёта? Здесь, посреди неба?
Ты уже забыл меня? спрашивает он.
Нет.
Тогда открывай. Я должен тебе кое-что показать.
Преодолев бурное смятение, я тяну руку к ремням безопасности. Одному мне их не расстегнуть. Как, впрочем, и не открыть кабину. Я поворачиваюсь к мальчику и показываю ему левую руку.
Она не работает.
Работает. Ты просто забыл, как это делать.
Моя травма
Все раны зарастают, и остаётся только память.
Но
Значит, твоя не заросла, и ты не пустил её в память. Ладно.
Мальчик кладёт ладони на стекло, я замечаю, что на них нет линий. Хочу спросить его об этом, но происходит невероятное: руки мальчика светятся тёплым жёлтым светом и проходят сквозь крышку кабины. Он склоняется надо мной, расстёгивает ремни.
Держись крепче!
Одним невероятно сильным движением он вынимает меня из кабины. Я бьюсь коленкой о штурвал, вскрикиваю. Мальчик смотрит на меня.
Мой браслет!
Не волнуйся.
Ветром срывает перчатку. Серебряный браслет, который я никогда не снимаю, таинственным образом пропадает с моего запястья.
Мы полетим на другую планету. Там никого нет, и мы сможем поговорить.
Что? Как мы это сделаем?
Мы уже это делаем. Смотри.
Он весь светится, и я замечаю, что свет обволакивает меня. Мы действительно летим, поднимаясь всё выше и выше, а самолёт, мой верный «Лайтнинг», потеряв пилота, уходит в отвесное пике. Вскоре небо перестаёт быть голубым, наполняется чернилами. Впрочем, в космосе не темно: постоянно светят звёзды некоторые освещают нам путь, другие нет. Мне встречаются жёлтые звёзды, голубые и красные, а мальчик рассказывает, что есть ещё зелёные и фиолетовые, но они слишком застенчивые, чтобы показываться незнакомцам.
А ты их знаешь?
Знаю две. Они очень красивые, но всегда думают, что недостаточно.
А твоя планета близко?
Моя? Нет. Моя далеко отсюда. Мы летим на другую.
Мальчик кажется мне смутно знакомым, но память лишь дразнит, не желая открываться. Полёт мало-помалу замедляется, и вот я уже могу различить крошечный астероид. Он абсолютно лыс, на нём только два табурета.
Что это?
Планета для разговоров. Никто здесь не живёт, но для бесед она подходит отлично.
И вправду.
Мы приземляемся в двух шагах от табуретов. Астероид действительно крошечный. Первым делом я обхожу его по экватору, и это занимает у меня пятнадцать шагов и около сорока восьми секунд. Мальчик не сводит с меня глаз. Наконец, я заканчиваю обход и сажусь на один из табуретов. Мальчик садится напротив.
Ты, конечно, знаешь, почему я пришёл к тебе.
Нет.
Знаешь. Потому я не буду говорить долго и утомлять тебя.
Правда, я не знаю.
Тут мальчик склонил голову набок и внимательно посмотрел на меня.
Ты забыл?
Что?
Ты забыл?
Я не знаю.
Ты забыл?
Я морщусь. Складывается ощущение, что, раз задав вопрос, мальчик будет повторять его, пока не получит ответ.
Да. Я забыл. Память подводит.
Ничего страшного.
Так зачем ты пришёл ко мне?
Ты знаешь.
Но я ведь забыл!
Так ведь это не означает, что ты не знаешь. Тебе просто нужно вспомнить. А сделать это можно и потом.
Как тебя зовут?
Ты знаешь.
Я хмурюсь.
Мне не нравится наша беседа.
Мне очень жаль.
Отправишь меня домой?
Да. Но прежде я должен кое-что сказать. Кое-что очень важное.
Мальчик поджимает губы, убирает руки в карманы штанов, но тут же достаёт их, сжимает ладони в кулаки и кладёт их на колени. Я молча наблюдаю за ним, не зная, что и думать. В голове роятся тысячи мыслей, а мне их даже отогнать нечем. Разве что той фигурой в чернильной мгле огромным слоном, который плывёт навстречу такому же огромному киту. У них чёрные лоснящиеся тела, и мне кажется, что они хотят убить друг друга.