Самого Волкова Голубков совершенно неожиданно для себя встретил уже на следующее утро. Но для Волкова эта встреча была явно не случайной, он просто попытался придать ей вид случайности. Заглянул в кабинет Голубкова, сказал, что заскочил по пути хоть поздороваться со старым боевым товарищем. Посидел, повспоминали Афган, порасспрашивал, как идет служба.
-- Вы надолго к нам? -- осторожно поинтересовался Голубков.
-- Нет, через час возвращаюсь в Москву, -- ответил Волков и, пожимая на прощание руку, ободрил: -- Держитесь, Константин Дмитриевич. Скоро этой войне конец.
-- Как скоро?
-- Стараемся до президентских выборов подписать договор. Но получится ли -- вопрос. В Чечне, сами знаете, никогда ничего заранее не угадаешь.
-- Дерьмовая война, -- сказал Голубков.
-- Сложная война, -- согласился Волков.
Вот теперь ясно стало, зачем он прилетал в Чечню. В стране набирала обороты предвыборная кампания, и Чечня для Ельцина была как рыбья кость в горле. Кабы удалось ее если не закончить, то хотя бы пригасить -- победа Ельцина была бы обеспечена уже в первом туре. Мирные переговоры по Чечне стали элементом предвыборной борьбы. И Волков, по-видимому, имел задачу им содействовать. Своими, понятно, методами. Значит, можно было ожидать, что в самое ближайшее время бесследно исчезнет, подорвется на мине или будет убит при невыясненных обстоятельствах какой-нибудь из наиболее непримиримых последователей Дудаева. И скорее всего -- не один.
Но время шло, а ничего неожиданного не происходило. Стычки федералов и боевиков то вспыхивали, то стихали, подписывались соглашения о перемирии и прекращении огня, которые тут же нарушались. Но последствия пребывания Волкова в Грозном все же проявились -- и совершенно непредсказуемым образом. Голубков был срочно вызван в Москву, с неделю его гоняли по разным кабинетам Министерства обороны и ФСБ на собеседования с генералами и штатскими, которые не имели обыкновения называть себя, а потом в Главном управлении кадрами объявили:
-- Есть мнение предложить вам новое место службы. Здесь, в Москве. Экспертом в Управлении по планированию специальных мероприятий. Вы согласны?
У Голубкова хватило ума не спрашивать, что это за специальные мероприятия, но другой вопрос он задал:
-- Кто начальник этого управления? Это был нормальный вопрос, законный.
-- Генерал-лейтенант Анатолий Федорович Волков, -- ответил кадровик и добавил: -- Он вас и рекомендовал.
Примерно такого ответа Голубков и ждал.
-- Я согласен, -- немного подумав, сказал он.
А почему бы и нет? Чечней он был уже по горло сыт. Перспективы продвижения по службе там не было никакой, да Голубкова это давно уже не волновало. Стать генералом ему не светило ни с какой стороны. Возраст не тот. Да и не та это была война, на которой боевой офицер может быстро сделать карьеру. Карьеры делали в штабах, при большом начальстве. У Голубкова же за все время службы был только один шанс для рывка: сразу после Афгана поступить в Академию Генштаба. Но он упустил этот шанс: Нюра забеременела третьим ребенком, с жильем пришлось повозиться, пока сумели обменять двухкомнатную квартиру Голубкова в Екатеринбурге и двухкомнатную малометражку родителей Нюры в Москве на трехкомнатную в подмосковном Калининграде. Переезд, обустройство, то да се -- так и ушло время. Ну, ушло и ушло. По крайней мере, его солдаты и молодые офицеры не будут посылать заявки на радиостанцию "Маяк" с просьбой исполнить для любимого командира песню "Как хорошо быть генералом".
Что же до специальных мероприятий... Контрразведка и в Африке контрразведка. Разберемся как-нибудь, не пальцем деланы. Зато дома, каждый вечер с семьей -- кроме командировок, которых, догадывался Голубков, будет немало. И все равно -- дома.