В двенадцать десять мою группу подняли по тревоге, доставили на ближайший к этому месту блокпост, дали БТР и под завязку -- мин и гранат. Приказ был: уничтожить бандформирование в этом ущелье, засыпать минами.
-- Но он же знал, что мы здесь!
-- Поздравляю, начинаешь соображать. Когда мы стреножили Ису и его джигитов и нашли вас, я сообщил об этом по рации в штаб, потребовал срочно транспорт и солдат, чтобы доставить всех к нам. Вместо них через час прикатил сам генерал и потребовал, чтобы я выполнил ранее полученный приказ.
-- Но он же знал, что мы здесь! -- с отчаянием повторил этот трюханый капитан.
-- Старый ты выродок! -- проговорил я. -- Как же у тебя рука поднялась на такое?
-- Приказ есть приказ. Приказы не обсуждают, а выполняют.
-- Вот ты и выполнил. Но что-то я сомневаюсь, что тебе дадут Звезду Героя.
-- Что вы собираетесь сделать?
-- То, что и собирался. Доставить всех вас в штаб. Только не к Жеребцову, а в штаб армии. Пусть они и думают, что теперь с вами делать. Сейчас мы выведем вас наверх...
Я не успел договорить. Послышался приглушенный хлопок, и над Ак-Су повисла красная ракета. И тут же -- еще две, подряд. Это был даже не форс-мажор, а что-то еще серьезнее. Спускались мы минут пятнадцать, а тут взлетели на гребень минуты за три, не больше. И вовремя.
-- Пастух! -- истошно завопил Артист из-под БТРа и отчаянно замахал рукой. И только мы успели втиснуться между гусеницами, как со стороны солнца на нас спикировал вертолет и по броне прогрохотали пули крупнокалиберного пулемета.
Вертолет заложил вираж и пошел на второй боевой заход. Пока пулеметная очередь буравила камни и дувал овчарни, я высунулся на полсекунды и увидел, как в открытом люке вертолета к пулеметной турели припал генерал-майор Жеребцов и поливает на все деньги, при этом, возможно, что-то крича.
-- Как они могли так быстро обернуться? -- удивился я.
-- Наверное, рация у них была, -- предположил Боцман. -- Отошли километра на два и вызвали вертолет.
"Вертушка" уже делала третий заход. На наше счастье, вертолет был легкий, транспортный, без пушек и ракет, а то все мы давно уже плавали бы в небе вместе с обломками БТРа. Не целиком, конечно, плавали, а частями. Третий заход мы спокойно пересидели под укрытием бронированной туши БТРа, а на четвертый Трубач выдвинулся из-за боковины, вскинул свой "кольт-коммандер" и выстрелил три раза подряд по этой злобной, ревущей двигателем и плюющейся трассирующими очередями стрекозе. И вроде попал. Или мне показалось?
-- Фонарь я ему высадил, -- сообщил Трубач, усовываясь под бронетранспортер и вкладывая в барабан новые патроны вместо истраченных. -Упреждение слишком большое взял. Сейчас будет нормалек.
И он занял выжидательную позицию.
Но пятого захода не последовало. То ли Трубач действительно разбил смотровой фонарь, то ли Жеребцов понял, что пулеметом нас из-под БТРа не выковырнешь. Вертолет заложил обратный вираж и ушел к западу, растаял в лучах склоняющегося к закату солнца.
Я кубарем выкатился из-под БТРа.
-- Ребята, ходу! Сейчас здесь будут "Черные акулы". Заводи БТР! -крикнул я Тимохе, который у нас был самым большим спецом по всему, что двигалось, -- от мотоцикла до танка. Вторым таким после него умельцем был Боцман.
-- На БТРе не уйдем, -- возразил Тимоха. -- Мишень. С первого же захода возьмут. Все в "ровер"! -- скомандовал он.
-- А в "ровере" уйдем? -- спросил я, переваливаясь через борт круто разворачивающейся машины.
-- Он хоть верткий!
Тимоха оглянулся, чтобы убедиться, что все сели, и дал по газам, только щебень брызнул из-под колес.
По моим прикидкам у нас было минут тридцать или тридцать пять форы: пока "акулы" поднимутся, пока дотрюхают до квадрата 17-25, пока раздолбают БТР и будут прочесывать окрестности, отыскивая нас.