Владимир Войнович
Мы здесь живем
Было раннее утро, и трава, облитая обильной росой, казалась черной. Слабый ветер шевелил над Ишимом тяжелые клубы тумана.
Ваня-дурачок гнал через мост колхозное стадо и пел песенку. Губы у Ивана толстые, раздвигаются с трудом, поэтому в песенке нельзя было понять ни одного слова.
Я ехал на своем самосвале и уже собирался въехать на мост, но увидел на нем теленка. Задняя нога его застряла меж двух бревен, теленок лежит на брюхе, мычит, на том его борьба за жизнь и кончается. Я остановил машину и помог потерпевшему.
Ну что ж ты, сказал я Ивану, губы-то распустил? Видишь, теленок провалился! Так ему и ногу недолго сломать.
Пускай ломает, дурачок беспечно махнул рукой. Прирежем Хлопцам на стане три дня мяса не давали. А меня не дразни. Гошке скажу.
И пошел, волоча по траве свой длинный бич, который здорово щелкает в умелых руках.
Я медленно въехал на мост и забуксовал как раз на том месте, где провалился теленок. Я давил на газ, колеса крутились, еще больше раздвигая бревна, но машина не двигалась с места. Увидев это, Иван вернулся.
Ну что? спросил он, подходя, и хлопнул бичом.
«Что, что», передразнил я его. Видишь, забуксовал.
Ну давай тогда тебя прирежем. На шашлык.
Брось ты эти шутки, сказал я ему. Ты лучше возьми мою телогрейку, вот так сложи вдвое, чтоб изнутри не запачкалась, и подложи под колесо.
Я благополучно переехал через мост и остановился. Иван подал мне мою телогрейку. Она была совсем чистая, а у него на правом боку через рукав шел грязный рубчатый след от ската.
Ты сам, что ли, ложился под колесо? спросил я.
Нет, свою телогрейку подложил, а то твоя новая жалко.
Выехав на грейдерную дорогу, ведущую на Кадыр, я в третий раз остановил машину и подошел к желтому дорожному щиту, на котором прямыми крупными буквами было написано только одно слово:
«ПОПОВКА».Много людей ездит мимо этого щита и видит то, что на нем написано. Но разве запомнишь название каждой деревни?
А я здесь часто бывал. Знал Гошку, знал и других.
Вот об этих людях я и написал свою повесть.
1
Кусты ивняка стояли над суженным руслом Ишима. Санька и Лизка нагрузили глиной высокий самосвал Павла Спиридонова, прозванного Павло-баптист, и Павло, надвинув кожаную фуражку по самые уши, уехал. Подруги, бросив лопаты, легли отдохнуть. Лизка сняла с себя выгоревшую кофточку, и тень от листьев пятнами упала на ее загорелую спину.
Не умеешь ты, Санька, работать, сказала Лизка. Лопату криво держишь, и все у тебя высыпается.
В кустах жужжали шмели и трещали кузнечики. Наискосок через небо почти невидимый самолет тянул извилистый волокнистый след. Лизка перевернулась на спину и посмотрела на небо.
Смотри, самолет летит и дым пускает. Как все равно облако, сказала она.
А это облако и есть. Самолет сам его делает.
Как это он делает? недоверчиво спросила Лизка.
Не знаю как, а знаю, что делает. Инверсией это называется.
Ишь ты инверсия, почтительно повторила Лизка незнакомое слово. Инверсия. А ты откуда знаешь?
Так, знаю. Летчик один знакомый рассказывал.
Летчик? У тебя есть знакомые летчики?
Были.
Лизка немного помолчала, потом пошутила:
Вот видишь, жила ты в городе, летчиков знакомых имела. А то ведь в Поповке их нету. Здесь какой ни то комбайнер, и тот уже нос дерет не подступишься. Поживешь-поживешь да и выйдешь за Ивана-дурачка.
Санька, ничего не ответив, лежала, смотрела на небо и старалась ни о чем не думать. Ни вставать, ни тем более работать не хотелось.
Слушала я вчера, как ты пела в клубе, сказала Лизка. Хорошо у тебя получается. Прямо как у артистки. «Парней так много холостых» начала было Лизка, но одумалась. Это ты тоже в своем городе научилась?
Тоже.
Все в городе, вздохнула Лизка. Летчики в городе, артисты в городе. А у нас Лизка поднялась на локте и посмотрела на дорогу. Ой, никак Гошка едет! сказала она радостно.
Гошка?
Ага, Лизка торопливо застегивала кофточку.
Ну что, мне опять идти цветочки собирать? Санька поднялась и вытянула в стороны онемевшие руки.
Сходи, Саня, попросила Лизка. Последний раз сходи. Сегодня что ни то да будет. Сегодня я у него добьюсь ответа.
Что ж делать, сказала Санька и пошла, раздвигая кусты, к Ишиму.