Возникло желание отшвырнуть орудие убийства подальше, но снова что-то изнутри: «Нет! Рано».
Огляделся по сторонам никого.
«Ну и нечего тут торчать, пора домой. Ах, да пакет не забыть».
Шумно выдохнув, он двинул дальше.
Настроение препоганое. Расхожее клише: «он понимал, что впервые убил человека» тут не работало. Отнюдь ни малейших угрызений совести, рефлексии. Да и с чего? Он защищался от существа (а был ли это человек?), которое упрямо хотело прервать его жизнь без всякой видимой причины. Тут уж кто кого
Нет, не это беспокоило. Душу сосало нечто иное серьезное темное подозрение в том, что некто могучий вот просто так, походя, взял да и искорежил линию его судьбы. Откуда-то взялось паршивое предчувствие, что с этого момента его бытие уже не вернется на прежние рельсы, отныне все будет по-другому.
«Как так? Не хочу!» как шестилетнего малыша, его грызло ощущение горячей детской обиды, словно при потере чего-то важного. «А может, обойдется?».
Хотелось поскорее домой, в уютную квартиру, нырнуть внутрь, закрыть дверь на оба замка, опуститься в кресло: бокал горячего чая (или чего покрепче) в руке, Клио на коленях, и постараться забыть сегодняшний вечер. Но в груди тлела тревога, внутреннее напряжение, будто неприятный инцидент еще не закончился.
Округа совершенно обезлюдела, только пустое мрачное окружение, ни души, как в дешевых постапокалиптических фильмах. В сознании зреет подозрение в ирреальности происходящего, какой-то театральности, показушности. Будто некий кукловод заранее подготовил авансцену для тщательно спланированного действа, главным героем которого является он Сергей Ночин.
«Плевать!» молодой человек гонит прочь навязчивые образы и ускоряет шаг.
Вот уже конец мрачного переулка, за густыми зарослями кленов показалась коробка его родной девятиэтажки
Что это? То ли куча ветоши, то ли брошенный мусор на краю тротуара у кустов. Трудно разобрать в сумраке.
Погруженный в свои мысли, Серёга уже миновал препятствие, и вдруг звук, слабый стон на грани слуха.
«Человек?» присмотревшись, он различил под тряпьем очертания тела маленького, тощего. «Да что за день такой сегодня, ёлы-палы?!».
Он уже хотел подойти поближе, разобраться, помочь, но ледяная волна изнутри, из-под самой диафрагмы, остановила, заставила напрячься. Новообретенные инстинкты не подводят, еще не видя опасности, он знает о ней, в секунду преображается, вновь переводя тело в состояние схватки: плоть вибрирует от избытка энергии, все чувства обострены
Пакет опять опускается на асфальт, заветная бита в руках, резкий разворот назад.
«Ух-х ну и чудище!».
В пяти шагах огромная псина, не меньше неаполитанского мастифа, только тоньше, подвижнее, словно составлена только из костей и сухожилий. Голубая шерсть отливает серебром при свете полной луны, острые уши с кисточками, как у рыси, ощеренная россыпью зубов волчья морда, а глаза боже в квадратных зрачках плещется то самое безумие, исступленная мания убийства, что и у отморозка, напавшего минутами раньше, один в один.
«Мать моя! Таких не бывает!».
Обострившееся первобытное чутье-интуиция подсказывает: этот зверь десятикратно опаснее того мордоворота, что пытался прервать его жизнь совсем недавно.
Существо сейчас прыгнет, парень чувствует это, даже знает, по какой траектории метнется к нему тело хищника.
Полуразворот, орудие отведено за плечо.
Сейчас!
Без малейшего звука псина срывается с места, покрывая прыжком расстояние между ними.
Удар вышел на славу резкий, точный, прямо по разверстому слюнявому рылу. Клацающий звук, и животное, прокатившись по грязному асфальту, ловко вскакивает на ноги, вновь принимая боевую позицию. Пары клыков уже нет, вся пасть в крови, но мужчина уверен такая мелочь не остановит эту тварь, она, как и тот, первый, будет биться до конца, не жалея себя. Цель одна его смерть.
Новый бросок, и опять он удачно отбивается. Бестия неутомима, она кидается раз за разом, но он, подобно бейсболисту экстра-класса, всякий раз точно попадает по летящей навстречу цели, снова и снова поражаясь своей феноменальной реакции.
Это не может продолжаться вечно. Повреждения, наносимые с каждым новым ударом, делают свое дело на месте собачьей морды сейчас сплошное месиво из размозженных тканей, костных обломков и вязкой черной крови, да и наскоки врага уже не такие резкие.