Психологи-девелопменталисты (те, которые изучают закономерности развития человеческой личности) подарили миру прекрасную идею:
Развитие происходит из точки покоя.
Мы еще не раз к ней вернемся.
Детско-родительская психотерапия несомненно должна создавать такое пространство покоя не только для детей, но и для их родителей.
Так зачем же маме нужна мама? Самый простой ответ: чтобы заботиться и любить. И, хоть мы и не можем любить наших клиентов так, как родители любят своих детей, наши теплота и принятие должны напомнить им, что они заслуживают любви. Что у них внутри есть сила, которая может быть обращена на заботу и поддержку их самих. Что даже если ты сейчас одна ты не одна.
А в тех случаях, когда напомнить эти состояния трудно, потому что мало опыта заботы, задача терапевтических отношений создать такой опыт. В конце концов детско-родительская терапия это, так или иначе, разговор о любви. И ее источник в матери нужно очищать и восполнять вот для чего нужны все, кто готов быть мамой маме.
Первичное первично, а вторичное вторично
Редко когда родители на приеме скажут: «У моего ребенка проблема с доверием», «Наша дочь не принимает себя», «Наш сын сильно стыдится», «Я постоянно виню себя и из-за этого страдают все».
Не состояние, а поведение обычно побуждает обратиться за помощью поведение ребенка или собственное. И поведенческих же рецептов часто хочется получить.
«У нас происходит вот что. Что с этим делать?»
Но если мы попробуем понять причины поведения, откроется простая истина:
За поведением всегда стоят чувства.
Мы как-то себя ведем, потому что мы что-то чувствуем вот и все. Поэтому влиять на поведение, искать поведенческие решения (поощрение, наказание, убеждение, угрозы, «особые волшебные слова», «волшебный пендель» и т.п.) не очень продуктивно. Чувства вот о чем стоит думать, вот что дает подсказку. Если меняются чувства поведение изменится следом.
Пока я росла, гуманистическая психология потихоньку входила в моду в наших медвежьих углах, много писали о том, что у детей могут быть психологические проблемы, о которых можно было бы поговорить. У нас была очень душевная и прогрессивная классная руководительница, которой внезапно (для нас) было не все равно, что мы за люди и счастливы ли мы. И вот однажды, классе в восьмом, я получила приглашение зайти в препараторскую нашего био-класса. И в этой препараторской обнаружилась наша классная и несколько родителей один чей-то папа-психиатр и несколько чьих-то мам, которые усадили меня перед собой и дружелюбно спросили: «Женя, ты в последнее время стала хуже учиться, а ведь ты такая способная может быть, что-то происходит? Может быть, у тебя какие-то проблемы?»
И от этой интервенции во мне поднялась такая буря чувств потому что это вообще впервые в моей жизни взрослые люди спросили меня всерьез, что происходит у меня внутри. Естественно, я заплакала и ничего им не рассказала. А могла бы рассказать кое-что: причина, по которой я забила на учебу, была мне тогда понятна. В седьмом классе, отвечая у доски физичке, от которой в памяти осталось только прозвище «Селедка рыжая», я что-то там напортачила с объемами тел. Она поставила мне трояк и, видимо, сделала выводы потому что в конце четверти не дала мне возможности исправить выходившую «между тройкой и четверкой». В итоге перед Новым годом у меня появилась первая в жизни тройка в четверти и это произвело на меня оглушительное впечатление. Меня, кстати, никто не ругал, не орал, вообще не помню маминой реакции мне самой было до пупырышков стыдно. Я в своей голове перешла в разряд «троечников» («Тройка = Позор, не смываемый ничем»). И приняла несколько важных решений:
Плевать.
Ненавидеть учителей, которым я не нравлюсь, и предметы их; любить лишь тех, которым нравлюсь и предметы их.
Стараться соответственно только ради любимых, учителей и предметов; на остальное класть с прибором. «Не любите и не надо»
(а до этого, кстати, у меня никогда не было нелюбимых предметов я любила все науки, даже те, которые плохо понимала, и старалась найти в каждом уроке что-то приятное).
Эти решения я ни с кем не обсуждала и можно только гадать, что было бы, если бы у меня была такая возможность.