Я, собственно слова неожиданно выпрыгнули из головы и предательской гурьбой разбежались по кустам. И было с чего. Огромные глаза художника смотрели на меня с лютой свирепостью. Что-то вновь приключилось с ним. А точнее, с его настроением. Ох, не драли его ремнем в детстве! Или наоборот драли слишком много.
Я молчал, а сбоку гудел и потрескивал зловещий камин. Ситуация становилась все более двусмысленной. Чем бы это завершилось, не знаю, но во взгляде художника в очередной раз произошла революционная перемена, водруженным на сковороду айсбергом строгость потекла и растаяла. Теперь он смотрел на меня, как смотрят на своего дитятю нежнейшие из родителей. Я полез за платком, чтобы утереть с лица пот. Этот гений был абсолютно непредсказуем!
Так на чем мы остановились? ласково спросил он.
Я снова прокашлялся. Настолько гулко, что прокатившееся между стен эхо напугало меня самого. На далеком чердаке что-то скрежещуще опрокинулось.
Простите
Художник протянул руку и участливо похлопал меня по спине.
Наверное, пища не в то горло попала, пояснил он. Такое бывает
«Маразм!» сверкнуло в моем мозгу. «Неужели они все такие?!» Я по-прежнему не забывал, что впереди у меня семь кандидатов, а значит, еще семь подобных встреч.
Да! всполошился художник. Я ведь давно обещал вам показать. Узнать мнение свежего человека всегда бывает интересно. Вот, взгляните, он сунул мне под нос пару листов, исчерканных рожицами и нелепыми фигурками. Неплохо, да?
Неплохо? я нервно рассмеялся. Да, да, рассмеялся! И не спешите осуждать меня. Этот тип меня просто доконал. Боже мой! Только сейчас я понял, как, оказывается, люблю обычных людей! Самых что ни на есть ординарных, простоватых, пусть даже без царя в голове. Здравый ум подсказывал, что смеяться в данном случае грех, но я не мог остановиться. Мне следовало изобразить скорбь, хоть какое-нибудь сочувствие, но у нервов своя жизнь, своя политика. Глядя на эту мазню, я хохотал все громче и громче. Самое интересное, что вместе со мной начал потихоньку смеяться и художник. Лицо его сияло, он энергично потирал руки.
Здорово, да? Рад, что вам понравилось.
От подобных его изречений впору было свалиться и не вставать вовсе, но титаническим усилием я все же сумел с собой справиться. Как-никак я был сыщиком, агентом отдела расследований.
Ммм В общем, да Но раньше, если мне не изменяет память, вы трудились в ином стиле?
Увы, он досадливо крякнул. Когда-то я писал большие картины.
Даже очень большие
И не говорите! Стыдно вспоминать. Цистернами краску изводил! Кисть двумя руками поднимал. Зато теперь другое дело!.. Поймите, сейчас так никто уже не рисует! Никто в целом мире! Перед нами нехоженая тропка. В некотором смысле заповедник.
То есть?
Он нетерпеливо зажестикулировал. Надо признать, жестикуляция у него оказалась выразительнее слов.
Согласен! Меня можно критиковать, можно поносить и втаптывать в грязь. Есть еще недочетики, есть отдельные неудачки, но в целом В целом это должно производить впечатление! Непременно! Потому что классицизм умер. Он набил оскомину, перебродил, как старое вино, и вышел в отставку. Его уже не хочется пить, понимаете? художник ударил меня указательным пальцем в грудь. Вот хотя бы вы! Скажите нам всем честно и откровенно: хочется или не хочется? Пить старый перекисший квас?
В известном смысле То есть, вероятно, не совсем я осторожно пожал плечами и сморгнул.
Вот видите! И вам не хочется! Оно и понятно. Регресс это регресс, а эволюция само собой, правит бал. Большие картины писали и пишут тысячи мастеров. Миллионы! Это конвейер, понимаете? А истинное искусство не терпит конвейеров. Оно штучно, оно обязано быть оригинальным. Иначе бесконечные людские колонны будут проходить мимо и мимо, а глаз не будет задерживаться.
Да, но вы сами обратились к нам. Мы вынуждены были заняться вашим делом
Согласен! фальцетом выкрикнул художник. В глазах его заблестели святые слезы. Долг не всегда трактуется правильно. И я тоже совершаю порой ошибку! Но когда?! Когда я это сделал?
Судя по дате заявления
Чушь! Я совершил это в час малодушия, в секунду позорного отступления! Но разве за это судят? В конце концов, я прозрел, разве не так? он схватил меня за руку, горячо зашептал: Сама судьба вмешалась в мою жизнь. Я был одним из многих. Теперь я одинокий крейсер в океане. Яхточка среди волн.