Перестроечное
Кто ж из нас «диссидентом» не был
В те трусливые времена?
Не вскипал благородным гневом
За столом, после рюмки вина?
Были дети Двадцатого съезда
Беспощадны, остры, умны.
Только все прошло без последствий
И для них самих, и для страны.
Не сложили за правду головы.
Лишь игрой осталась игра.
Вышли, благополучно и вовремя,
В кандидаты и в доктора.
Но с застольным пылом по-прежнему,
Сколько раз и не сосчитать,
Продолжали «застои» Брежнева
Обличать и ниспровергать.
А с годами, увы, с годами
Даже этот пыл поугас.
Стали песни любимы нами
Про Судьбу, что «сильнее нас»,
Что незыблемы подлость и низость
(«Что поделаешь век такой»).
И не мы им бросили вызов.
И не мы с ними вышли на бой.
(октябрь 1985)
Тогда я подразумевала, что не мы, а М. С. Горбачев.
На окончание перевода монографии «Физические свойства арсенида галлия (GaAs)»
В те дни, когда мечты рождались
И строки первые писались
Про сфалеритовый кристалл,
Еще не снились нам утраты,
Еще Чернобыль выдавал
Сверхплановые киловатты,
И, кроме премий, ничего
Не грезилось отцам его.
А нынче беды ходят рядом
Но жизнь неистребима в нас:
Дохнул сентябрь осенним хладом
И, наконец, готов заказ.
Кто б ни был ты, мой друг читатель
Технолог, физик, кто иной
Пускай хранит тебя Создатель
От неприятности любой:
Утечки, взрыва ли, пожара,
От примитивного ль удара
В потоке, в оживленный час
И с тем примите сей GaAs.
(1986)
«Встань с колен, товарищ Ельцин!..»
О, счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! (Л. Толстой)
Встань с колен, товарищ Ельцин!
Хватит каяться, Борис!
Перед низким сбродом этим
Не склоняйся и держись!
До сих пор не знал ты разве,
Нынче в первый раз открыв,
Как людей мешает с грязью
«Образцовый коллектив»?
Есть вина твоя, не скрою,
Есть в идеях перекос:
Эту гласность с перестройкой
Слишком принял ты всерьез,
Не учел, что всё условно,
Слишком мафии чиновной
Не пришелся по нутру,
Ты им портил всю игру.
Ну, теперь Москва с обновой:
Поприветствуем Зайкова!
Этого не прошибёшь
Он всегда для всех хорош.
Браво, Михаил Сергеич,
Всех народов друг и брат!
Как позор отмыть сумеешь,
Наш великий демократ?
Написано в ноябре 1987 года, сразу после Пленума МГК КПСС, на котором травили Ельцина. Как подумаешь какими же мы были тогда детьми На работе, в ОНТИ (отдел научно-технической информации), женщины по очереди читали газету с материалами Пленума и подавленно молчали. Кто-то сказал: «Да что же это такое? Опять 37-й год начинается?» Потом накинулись на Горбачёва и заголосили: «Девочки! А вспомните как мы его любили!» Я, как всегда в таких случаях, чувствовала бешенство и бессилие. Надо немедленно куда-то бежать и что-то делать. Но куда бежать? Что делать? После работы я прибежала на Сенатскую площадь: почему-то подумала, что и другим это придёт в голову. А там безлюдье и глушь. Только в аллее на скамеечке сидела одинокая старушка и бессмысленно смотрела перед собой. Мне представилось, что я вижу фильм: события на этой площади 14 декабря 1825 года, затем смена кадров и старушечье лицо и ничего не выражающий взгляд, от которого становится жутко. Но ведь это, думаю, не фильм, и я могу с ней заговорить. «Не замерзнете тут, бабушка?» Как она обрадовалась, каким осмысленным сразу стал ее взгляд! Она рассказала мне все свои семейные дела, и что она вышла подышать воздухом, потому что зять курит и прокурил весь дом. Потом заговорила о жизни вообще: «Как пальцы на руке не ровные, так и люди между собой никогда ровные не будут». Это был вечер пятницы, 13 ноября. А в понедельник я привезла на работу незаконченные стихи. В течение рабочего дня удалось дожать и концовку. Наша комната бурлила. Женщины переписали стих и сказали: «Ну, вот что, Люба. Запомни: ты к этим стихам больше никакого отношения не имеешь!» Да если бы только женщины. Из других отделов приходили серьёзные люди, инженеры-разработчики, читали и с умным видом кивали головами: всё, мол, так и есть. Когда я раскрыла рот, чтобы вставить словечко, сотрудницы рявкнули: «Люба! На место!» Они боялись, что я сейчас квакну, как та лягушка-путешественница: «Это я, я придумала!» Спасибо, девочки! Вот так весело начиналась «другая» жизнь. А дальше вы знаете.