Он решительно перевернул несколько страниц.
Вот!
Что именно?
Заинтригованный реакцией майора, к нему быстро подошёл Круглов:
Сергей Никифорович решил лично навестить давнего недруга, пусть и в его отсутствие.
Смотрите!
И Браилов ногтем отчеркнул строку из плана Берии. Глаза Круглова тут же соответствовали фамилии: округлились.
Деканозов? В Тбилиси?
Из текста, собственноручно исполненного характерным мелким бисером Лаврентия Палыча, следовало, что генерал-лейтенант Деканозов, Владимир Георгиевич, вчера вечером по приказу Берии выехал поездом в Тбилиси. Теперь его поездка не представляла для Браилова и Круглова никакой тайны: в тексте были подробно расписаны задачи, с которыми отправлялся туда один из ближайших сотрудников Берии.
Доверия Лаврентия Палыча к Владимиру Георгиевичу не смогли подорвать даже события последних месяцев, когда положение Деканозова, благодаря усилиям Маленкова, несколько пошатнулось, Увы, в аппарате не прекращалась «подковёрная» борьба за власть даже среди, казалось бы, союзников. Ну, это, как в стае или прайде: люди те же животные. Особенно люди из мира политики. И ни личные пристрастия, ни «пакты о перемирии», ни совместное «чаепитие до положения риз» не могли помешать соратникам рассматривать друг друга в двух ипостасях: как потенциальную добычу если первым окажешься у горла «друга», и как добытчика если не окажешься. Георгию Максимилиановичу удалось добиться смещения Владимира Георгиевича с поста заместителя министра госбезопасности и назначения того на скромную должность начальника АХУ Всесоюзного радиокомитета. Фактически завхоза.
Понижение Владимира Георгиевича в должности не прекратило общения с ним Берии. «Компетентными органами» были зафиксированы не только их звонки друг к другу, но и личные встречи. Отсюда с неизбежностью вытекало то, что Лаврентий Палыч держал эту кандидатуру «про запас». Записи его это, прежде теоретическое предположение, теперь подтверждали наглядно: Берия решил сделать Деканозова министром внутренних дел Грузии. Намёки на тему «из князи в грязи» не смущали Берию: чем «грязнее», тем преданнее. Да, и потом, кто посмел бы намекать? Ведь «иных уж нет, а те далече» вовсе не литературная красивость. Как минимум, в случае Лаврентия Палыча.
Поэтому Деканозов был «наделён» и «облечён». И в тот момент, когда незваные гости «злоупотребляли гостеприимством отсутствующего хозяина», Владимир Григорьевич направлялся в солнечный Тбилиси с конкретной и ответственной задачей: лично освободить арестованных по «мингрельскому делу».
Узнав о задании, Браилов не удивился. Дело было громким. И эхо его до сих пор разносилось по всем этажам «кремлёвского поднебесья». Да и, хотя бы косвенно, Семён Ильич был не чужд этому делу, а оно ему: ведь фактическим инициатором его явился «благодетель» Николай Сидорович. Тот самый генерал Власик.
Было это в позапрошлом, тысяча девятьсот пятьдесят первом, году. Николай Сидорович тогда занимал пост начальника Главного управления охраны, и был в немалой силе. Но, вероятно, он слишком переоценил её, если отважился на прямой выпад против «самих Лаврентий Палыча». Во время одной из поездок с Хозяином в Грузию Власик получил докладную от замминистра путей сообщения Грузинской ССР. И в ней тот весьма художественно расписал «прелести» руководства Первого секретаря ЦК Компартии и «по совместительству» бериевского протеже Чарквиани. Автор докладной указывал на то, что, в отличие от садов и виноградников, взяточничество расцвело в Грузии при Чарквиани пышным цветом.
Срочно вызванный «на ковёр» министр госбезопасности республики подтвердил «соответствие несоответствия» Чарквиани и добавил «кое-что» от себя. Тут же «полетели головы», в том числе, и отдельно от туловища. И первой из них, разумеется, оказалась «голова» Чарквиани. На его место, Первым секретарём ЦК Компартии Грузии был избран злейший и постоянный в своей ненависти враг Берии: Мгеладзе, Акакий Иванович. Руководствуясь указаниями Сталина, Мгеладзе не задержался с чисткой партийного и государственного аппарата Грузии. И почистил он его на совесть: «самым бессовестным образом» с точки зрения «вычищенных».
Положение Лаврентия Палыча пошатнулось, но только на периферии. Власику этого показалось мало, и он продолжил «копать» под всесильного «маршала с Лубянки». Неожиданно, но якобы в связи с кадровой перетряской, возникла тема «мингрельского национализма»: будто бы мингрелы, преобладавшие в тогдашнем партийно-государственном руководстве Грузии, вели направленную работу по подрыву межнационального единства и даже дружбы народов в республике, а также встали на путь измены Родине в форме шпионажа в пользу некоторых западных государств.