Какого же хрена мы тут ни хрена?! Может, ещё удастся спасти Хозяина!
Он обернулся к стоявшему в дверях Старостину.
Звони Игнатьеву! Ну, что стоишь, как пень: ты ведь старшой!
Подполковник Старостин, в своё время, как и Хрусталёв, прикомандированный к охране Сталина, и действительно замещавший сейчас полковника, едва не козырнул Лозгачёву и выскочил в коридор, по пути чуть не снеся Рыбина. В отличие от Лозгачёва, майор всё ещё продолжал столбенеть так основательно, что даже матерки подполковника не смогли оторвать его «от работы».
Товарищ министр, через минуту эхом разнёсся по коридору дрожащий на каждом звуке голос Старостина. Докладывает подполковник Старостин. У нас ЧП.
Подполковник обращался к Игнатьеву не по званию, так как тот был первым и единственным руководителем органов госбезопасности, который пришёл «с гражданки», из отдела ЦК, и которому так и не присвоили никакого звания: ни воинского, ни специального.
Вероятно, Игнатьев, не только министр государственной безопасности, но и начальник Управления охраны, начал выяснять у Старостина, какого рода ЧП приключилось на «объекте», потому, что подполковник растерянно словно министр мог его видеть развёл руками, после чего такую же добросовестную растерянность выдал в трубку:
Мы нашли товарища Сталина лежащим на полу в зале. Он без сознания. Майор Браилов говорит
Наверняка, амбициозный, высокомерный, но недалёкий интриган Игнатьев не пожелал выслушивать соображений «какого-то, там, майора». Это было понятно уже потому, что Старостин непритворно подавился заготовленным текстом, и, переориентировавшись на ходу, честно отработал за «вторую составляющую» выражения «я начальник ты дурак».
Так точно, товарищ министр, неподдельно струхнул (прямо в трубку) Старостин. Понятно, будем ждать.
Подполковник осторожно положил трубку на рычаг, и рукавом кителя смахнул пот со лба: такой разговор по расходу калорий был сопоставим с получасовым истязанием себя двухпудовой гирей.
Ну, что он сказал? покосился на телефонный аппарат Браилов. И спросил, и покосился не в порядке личного интереса: ничего интересного очевидный, и единственно возможный ответ не представлял. Но нужно было «подготавливать товарищей» с тем, чтобы духовный упадок «был на высоте».
Старостин неэстетично проглотил застрявший в горле комок.
Сказал, что созвонится с руководством Велел ждать его звонка, а до того времени ничего не предпринимать.
Браилов хмыкнул, и, не снимая иронического выражения с лица оба уже срослись друг с другом покрутил головой. Опять же, не только для себя, но и для Старостина тоже. В «воспитательных целях, однако».
«Созвонится с руководством» А оно что: медицинский консилиум? Или Игнатьев не министр и начальник охраны, а так: «погулять вышел»? «Велел ждать» Это вместо того, чтобы немедленно выслать сюда врачей!
Т-с-с!
Старостин испуганно покосился на входную дверь.
Чего ты трясёшься? не изменил иронии Браилов. Не мог изменить, даже, если бы и захотел. Никого там нет, и в ближайшие часы не будет. Сам ведь знаешь, как у нас любят «увязывать и согласовывать»!
Старостину и не пришлось стараться для того, чтобы сделать ещё более страхолюдные глаза: сами сделались. В его понимании всё сказанное Браиловым «заслуживало внимания» соответствующих органов этак лет на десять лагерей, минимум.
В напряжённом ожидании прошло не менее полутора часов. Браилов не беспокоился по поводу самочувствия Хозяина: тот обязан был «самочувствовать» себя хорошо. Ведь Семён Ильич отработал не по инструкции МГБ, а по Лю и Вернеру. Правильно, то есть, отработал: не как чиновник в белом халате, а как врач. Досрочное пробуждение Хозяина было исключено. И не только потому, что это нарушило бы сценарий: снотворное не в укор патриотизму «происходило» не из советской аптеки. Тем более, не из той, что за ближайшим углом, в которой предпочитал «самолечиться» Хозяин.
Поэтому сейчас Браилов полностью сосредоточился на грядущих событиях. А в том, что они последуют и очень скоро, то есть, в точном соответствии с замыслом «режиссёра» он ничуть не сомневался. Конечно, Семёну Ильичу желательно было бы обзавестись надёжным союзником, но Лозгачёв единственный таковой из всей охраны, да и то в перспективе пока ещё «не созрел» для откровенного разговора