Х х там, х на, на х и проч мужское, конечно, но мы ж, бабешки, перенимаем легко, нам нравится нравиться! О стволе все и его возможностях. Возможности у ствола-х прекрасные, они открываются лет в пятнадцать-шестнадцать и до самой смерти. А до этого времени мы познаем этот вот х, тоже понимаем, что он и есть великий боже, Адонай и Зевс в одном, удовольствие там, и детишки, и вообще
Я стала стесняться!!!
«И вообще»!
Жуть.
Жесть.
П дец.
Б дь присказка. Я понимаю, все понимают, что это когда-то была легкая женщина. Мы сейчас все легкие, все полиаморные, за искл Карен (смайл, смайл, здесь смайл был бы, если бы она читала. «Каринка, где ты?» вот опять слезки, и чо?) И, йоптыть, жгут же по-бл ски.
Йоптыть, еб ть, еб тый, ебн тый, зае сь, долбо понятно, что про секс. Тот не так сделал он замучил сексом своим, этот напротив, круто прижал, и так далее.
Вот такой мой словарь. Может, еще чего вспомню. Главное, чтобы телеф не отняли. А то они могут, скрытные эти.
Сержик.
О нем чот ни слова.
А он тож ни слова: чмокает, спит, пукает, какает
Писает. Вот бы ему мочизбургер хотя я знаю, что детям не дают, но памперсы! О. Это тема. Маман привезла памперсы. Понемножечку пользуюсь, потому как мне его мыть оч приятно, меня научили: держишь лягушонка под плечики, попку под кран засовываешь, он такоооой миииилый получается!
Вот нет у них ни дозиметров, ни телометров. Приходится то температуру мерить, то какой-то уровень чего-то мерить, прищепки, капельки дурости всякие. Табсы без блистеров прям на блюдце приносят поди, разберись, от чего. Хотя я, похоже, догадалась, что на коробке бы голова отмечена была. У нас всегда отмечена, Яль. Тело нарисовано на упаковке, на нем точка: от чего табсы. Я видела у маман, когда она голову свою лечила от мигрени, упаковку табсов с точкой на голове. На картинке. Но это бред, конечно. Там точка эта бомба размазанная, непонятно, какую область цепляет. Вот она глушит безо всякой пользы, то одни, то другие лишь бы хоть что-то помогло.
Я уже много так сижу, ибо суббота. Шаббат, хевры. Никто не присутствует, никто не лезет, не лает. Наверное, ушли в отпуск. Тоже шабат или просто вых. Скоро обед. Ура! Проголодалась я. Маман приносит йогурты, но на них не поднимешься особо. Только Сержу норм с молоком, и то хлеб.
Пойду я.
Чао!
* * *
Ох, неплохо поела! И девок послушала из соседних палат. Хохочут почем зря, обсуждают сиськи, письки, глазки, попки То есть свое и детское.
И еще ждут передачек и мужиков своих в гости.
Хихикают.
Конечно, если столько скрывать! Только хихики и лезут из тебя по капле с правдой. Здесь, в роддоме, наверное, еще круто. А на воле представляю эти морды. Маман прям приходит в ней. Потом расслабляется, но приходит в морде.
В маске.
Тому даст на лапу, этой, пошушукается с кем-то, закроет дверь тогда и расслабляется. И то ненадолго. Как только речь зайдет о «подвигах», как она называет мою беспутную девичью жизнь, сразу темнеет лицом, хмуреет. А чо там было-то, спрашивается? Она брезгливо говорила о том, что я пила табсы, пойла, курила, сношалась, с кем ни попадя. Ну, норм человеческая жизнь-то. А ей фу прям. Говорит про какое-то там «изнасилование». Меня ни тут, ни там никто никогда не насиловал! Я сама кого хочешь от бу! Но она знай, свое, дескать, тебя изнасиловали, избили, нашли на скамейке в парке без сознания тем летом, и ты решила рожать. Что может быть глупее, как тебя отговаривали, но ты все одно. Хорошо хоть, парень какой замечательный получился, а то что могло выйти после употребления всех этих наркотиков, страшно подумать!
Идише-мамэ.
Кипешит и кипешит.
Хлопает руками-крыльями.
Там она такая же была.
Но полегче было: она собой занималась все-таки, и это целит.
А я собой.
И она сквозь пальцы смотрела.
Кормила до отвала то Каринку с Гео, то Пауля того, правда, недолюбливала, но слов не говорила, и то хлеб.
Я ее пыталась выспросить про свое а мало ли! Не, не понимает, о чем речь. Называю имена она: «не знаю этих ублюдков и знать не хочу!» Ментами грозит. Менты это вроде как полиция. Здесь еще есть такое.
А, вчера!!! Такой здесь есть медбратик, Сергея напоминает. Гузку, конечно, я не видела все в халате расхаживает, бумажки пишет, да и не медбрат, скорее, а студент. Так вот, пришел на осмотр-опрос (он не осматривает, точнее сказать, спрашивает и записывает, себе в графы чот проставляет там), а я ему сходу: знаешь, ты так похож на одного парня, можно, я тебя обнимать буду каждый раз при встрече? Хмыкнул: а мы что, на ты перешли? А у нас все на ты. Я не знала, что надо на вы.