Летом подростков заставляли работать в колхозе, и после каникул мы обязаны были принести в школу справку о заработанных трудоднях. Я возил на арбе солому, сено, лошадьми или волами. Работал также помощником на комбайне (выгрузка зерна, укладка соломы в накопителе и пр.).
При работе в колхозе запомнились несколько трагикомических эпизодов, которые невозможно забыть.
После седьмого класса я возил солому на арбе волами. Арба это большая повозка, боковины которой представляют как бы широкие лестницы. Боковины удерживаются между собой спереди и сзади перекладинами (перилами). В общем плане это своего рода большая кошелка на колесах для перевоза сена, соломы и прочего. Волы это быки, запрягаемые в ярмо и используемые как тягловая сила. Волы, в отличие от лошадей передвигаются очень медленно, но они намного сильнее лошадей. Летом в жару одна девчонка на другой арбе пыталась обогнать меня. У меня в упряжке были более молодые быки, и ей не удавалось меня обогнать. Тогда она, поравнявшись с моей арбой, издала звук слепней «ззззз». Мои быки, услышав звук слепней, подняли хвосты и рванули вскачь, что есть силы. Они стали неуправляемые. Коровы, быки, когда на них нападают слепни, убегают в тень или заросли. Мои быки рванули во двор одной тетки, дышлом арбы выбили окно и рогами уперлись в стенку дома, чуть не завалили стену дома. Мы скрыли от руководства колхоза о наших «гонках» и колхоз восстановил тетке разбитое окно.
Второй эпизод произошел летом после 8-го класса. Я возил лошадьми арбой сено. Ехал пустой арбой стоя, опираясь на передние перила. Я притормозил вожжами лошадей. Не знаю почему, крепление перил оторвалось от лестницы арбы, и я полетел вперед между лошадей. Лошади испугались и рванули что есть силы. Я висел на дышле между лошадьми, а они неслись галопом. Они неслись по кочкам. Я не знаю, как мне удалось удержаться и не попасть под копыта и арбу. Лошади мчались где-то с полкилометра, но мне удалось их остановить, так как я висел на вожжах. Вся спина у меня была исцарапана и в синяках. Можно сказать, я спасся чудом.
Третий эпизод произошел этим же летом. Меня попросил председатель колхоза съездить на лошади в полевую бригаду (за несколько километров) и передать его распоряжение. Лошадь звали Дунька, она была очень норовистая. Я сел на нее охлюпкой (без седла, седел в колхозе не было) и поехал. До бригады я доехал рысью нормально. На обратном пути я ее хотел перевести в галоп, ей, по-видимому, это не понравилось и она начала брыкаться. Впереди был крутой спуск. На этом спуске она брыкалась из стороны в сторону, пытаясь меня сбросить. Я натянул удела, вцепился в ее гриву, брыкаясь, она меня сбросила себе на холку (на шею). Весь крутой спуск она брыкалась, но сбросить меня ей не удалось, и только внизу спуска она остановилась, она храпела и со рта шла пена. Я перебрался с холки но ее спину и мы, как ни в чем не бывало, доехали обратно. Лошади чувствуют седока и подчиняются только тем, кто не поддается на их «провокации».
В любое трудное время дети и молодежь как бы не замечала трудностей, всегда находили время для развлечения, отдыха и всевозможных проказ. Среди ребят были свои «заводилы», вокруг которых формировались ватаги ребят. Мы в селе организовывали танцы, для чего собирали с мальчиков деньги и оплачивали гармониста. Руководил организацией и сбором денег один из трех покалеченных при взрыве в машине. У него на правой руке было только три пальца (не было большого и мизинца), а указательный был крючком. Он был выше меня на голову и старше на два года. У нас дома не было ни копейки, и я сказал ему, что за мной долг, и я отдам позже (так порой делали другие ребята). «Заправила» заорал на меня и потребовал уйти. Я ему еще раз заявил, что отдам деньги в другой раз. Он скомандовал играть марш (так с позором выгоняли) и ударил меня своей «култышкой» по затылку. Меня это взбесило, я с разгона головой ударил его в живот, он упал навзничь, я оказался сверху и начал его колотить, разбил ему нос, губы и прочее. Он завопил как резаный, ребята оттащили меня, а он с воплями убежал прочь. После этого все от него отвернулись, как от труса, тем более, что он мог меня бить, так как ребята меня держали. После этого случая «власть изменилась» и я стал заправлять коллективом ребят. Кроме того, впоследствии выяснилось, что он присваивал половину денег, собираемых для оплаты гармониста. Это поставило на нем крест, как на вожаке. Этот случай сформировал у меня очень важную черту: «не поддаваться и бороться, только так можно победить!». Эта черта идти напролом во многом мне помогала (а порой и вредила) в жизни.