Если в таком разрезе сперва задумался Меркулов, но потом сказал со злостью. Да пойми ты! Наверху уже всё решили, что японец или бесполезен или вреден! О том, чтобы что-то из этой истории разворачивать, даже речи не шло! Я на месте должен только детали уточнить и проконтролировать, чтобы ты ещё чего не учудил! Тебя в Москве, между прочим, выговор за самодеятельность ждёт!
А вы, товарищ Меркулов, стало быть свою работу на посту начальника ГУГБ начнёте с того, что обрубите себе открывшиеся потенциально перспективные ходы. Не посоветовавшись с товарищами. Так, видимо, в рапорте на имя наркома и придётся написать. Скрывать и терять мне нечего, всё равно за разглашение гостайны отвечать. Запрут меня, если не в расход, то в мой же собственный отдел на нары. А игра с британским посольством в рамках операции «Кукушка» медным тазом накроется. Хорошенький почин у вас, товарищ Меркулов, получается! Вреда больше, чем пользы.
С утра вылетаем в центр! резко оборвал меня бериевский выдвиженец, развернулся и ушёл в сторону палаток, оставив меня наедине со своими невесёлыми мыслями. У Берии сейчас в руках реальный крючок, на котором он может меня держать, если японца, которому я, между прочим, слово дал, ликвидируют. Боюсь, что это соображение в глазах наркома может легко перевесить все остальные. Вопрос в том, ушла ли вообще вся эта история за пределы НКВД. Если Лаврентий решил всё самостоятельно, то есть ещё шанс побарахтаться и повернуть всё в свою пользу.
Внутренне уже настроившись на склоку с чекистами, я провёл очень тревожную ночь. Но на утро с удивлением увидел, что пассажирами «Дугласа» были не только мы с Меркуловым, но и мой японец в сопровождении пятнадцати пленных лётчиков под охраной четырёх бойцов. Новый начальник ГУГБ всё-таки решил не рубить с плеча и осмотреться. Что ж, в будущем ему это наверняка зачтётся.
После четырёхдневного перелёта, прямо с Центрального аэродрома меня привезли на Лубянку пред светлые очи Лаврентия Павловича, который принял меня сразу же после Меркулова. И первый вопрос, который он мне задал, был вовсе не о хитрых политических комбинациях:
Где алмазы?
Я молча достал из нагрудного кармана кисет и подвинул его по столу к начальнику.
На Вилюе организуется «Алмазстрой», который возглавит майор Саджая. Вы отстраняетесь от этой работы.
Что, через мою голову прыгнул? почувствовав обиду, спросил я, нарушая правила субординации.
Конечно. Ведь вы, товарищ капитан, изволили отправиться воевать, наплевав на порученную вам работу! Поисковые группы нашли к настоящему моменту уже четыре трубки коренных месторождений, об этом надо было доложить. Так что, товарищ Саджая поступил совершенно правильно. Совнарком уже выпустил постановление о начале, со следующего года, промышленного освоения в рамках нашего наркомата. У майора Саджая опыт, он товарищ надёжный, в отличие от вас, любителя погусарствовать, ему и карты в руки.
Товарищ нарком, обстоятельства сложились так начал было я оправдываться, но Берия меня резко оборвал:
Обстоятельства сложились так, что ваш вопрос будут разбирать в ЦК. Поэтому вы сейчас же сядете и письменно подробно всё изложите ещё раз. Начиная с того, как получилось, что вы отправились на Халхин-Гол. И советую вам, товарищ капитан, в ближайшее время вести себя тише воды. Может быть, тогда нам удастся прикрыть вашу самодеятельность. Как вы вообще посмели влезать в международные вопросы?!
Обстоятельства, товарищ нарком
Это я уже слышал! Идите!
Вечером, удержавшись от острого желания напиться, вызванного ощущением полной беспомощности, я решил для себя, что сколько бы времени у меня ни осталось, я проведу его с семьёй. И следующие три дня, когда я не притрагивался даже к газетам, стали для детей и Полины, взявшей по такому случаю отгулы, настоящим праздником. Мы все вместе бездельничали, валяясь на пляже, смотрели кино и театральные постановки, ездили за покупками, на которые, в том числе и бесполезные, я истратил уйму денег, гуляли в парке Горького. Впервые за много лет мне вдруг удалось расслабиться и выбросить из головы все железки, войны, интриги, но всё хорошее имеет свойство быстро заканчиваться. На четвёртый день меня с утра вызвали в наркомат, где Берия действительно объявил мне выговор «за действия, не согласованные с наркоматом» и, одновременно, вручил сразу «Трудовое красное знамя» за открытие алмазных месторождений и «Красную звезду» за Халхин-Гольские похождения.