Недоразумение! Нормально!!! сначала буркнул, а потом крикнул Смушкевич, выслушав вопрос с того конца провода.
Это точно, недоразумение, кивнул я, соглашаясь, но нормального в этом ничего нет. Заходите, товарищ, не стесняйтесь, пригласил я осторожно заглядывающего внутрь командира с пистолетом наготове, за спиной которого бестолково толклись бойцы, вооружённые чем попало. И не надо в живого человека пистолетом тыкать, а то один такой безобразник мне уже жилетку порвал. Здесь все свои. Смотрите, вот моё удостоверение, опустив ствол пулемёта к земле я левой рукой залез через подмышку под броник и достал корочки. Капитан государственной безопасности Любимов. А вы кто?
Военинженер первого ранга Прачик, начальник инженерно-технической службы авиагруппы, неуверенно представился «главчумазоид».
Я вас, товарищ Прачик, наверное, от дел отвлёк? спросил я всё так же с усмешкой и показным превосходством. Идите, занимайтесь работой. Если понадобитесь, вас вызовут. Не волнуйтесь, прямо здесь вашего комкора я не буду расстреливать. Конечно, если он мне объяснит, почему над трактом сбивают самолёты «Аэрофлота», а он никаких мер к обеспечению безопасности маршрута не принимает! И сбитые борта не ищет!!! последние слова, произнесённые повышенным тоном, были больше адресованы Смушкевичу.
Комкор смолчал, видно не зная, что сказать наглому чекисту. Мне же только того и надо было. По крайней мере, в данный конкретный момент понятно, кто тут из нас главный.
Немедленно вызовите сюда вашего начальника особого отдела! потребовал я резко, намереваясь продолжить выволочку «за халатность, граничащую с вредительством».
Нет у нас начальника особого отдела, хмуро ответил Смушкевич, посмотрев на своих подчинённых, не поднимающих глаз от пола. И самого отдела тоже нет.
То есть как?! опешил я от такого известия.
Не укомплектовали! Мы здесь всего неделю как! И от нас это не зависит, это недоработка вашего наркомата! В полках отделы есть, а у нас нет! Обещали, ждём! Но, видно, руки не доходят, мобилизация же! похоже, я передавил и Смушкевич, слетев с катушек, орал на меня в голос.
Дайте связь с Москвой! Срочно! приказом я попытался восстановить «статус кво».
Связь есть с Читой. С штабом командующего фронтом. Связными самолётами. С Москвой прямой связи нет, скупыми короткими фразами, но уже сбавив обороты, ответил командующий авиагруппой.
Не понял. А радио? немало удивившись, задал я вопрос, кивнув на аппаратуру в углу.
Командующий армейской группой пользоваться им запретил, совершенно «высадил» меня своим ответом комкор.
Что, вообще? Но почему?
Есть большое подозрение, что японцы слушают наши сообщения. Им несколько раз удавалось упредить наши войска без видимых причин, утвердительно кивнув в ответ на первый вопрос, второй командующий авиагруппой пояснил более развёрнуто.
А вы их шифровать не пробовали? Да и без того, что толку, например, если японцы слышат наших лётчиков в бою? Когда упреждать уже поздно? Как же вы руководите воздушным боем? Как посылаете связные самолёты по трассе, над которой охотятся вражеские истребители? Да у вас же связи, в сухом остатке, ни вверх, ни вниз нет!!! Как такое в РККА вообще возможно! на этот раз я не спрашивал, а откровенно ругался, давая выход переполнявшему меня негодованию, но Смушкевич стал оправдываться, хотя я этого и не ждал.
С депешами в Читу посылаем СБ, японцы их не догоняют. С передовыми наземными постами у меня проводная связь. Как только противник появляется в небе, сразу поднимаем истребители на перехват. А в бою радио вообще бесполезно. Оно только на дизельных машинах хорошо работает, а у нас их нет. Бензиновые же моторы дают помехи, сквозь которые ничего не слышно. Лётчики вообще снимают станции, облегчая машины.
Знаете, товарищ комкор, я всегда критиковал маршала Ворошилова за непорядки в РККА, но то, что сейчас вижу, переходит все границы, которые только можно вообразить. Вы же ветеран, комкор! Не ожидал от вас такой никчёмности
Вы забываетесь! Меня, лётчиков авиагруппы!! Товарищ Сталин лично!!! Смушкевич вновь закричал в голос, не в силах в крайнем возбуждении даже сформулировать свою мысль и внятно её донести.
Ну да, вероятно, он вас переоценил. Придётся разочаровать его, рассказать, как вы здесь ведёте дело, я и сам уже от такой перспективы, от всего увиденного и услышанного, находился в полном расстройстве. Надеюсь, хоть в моём деле вы сможете оказать необходимое содействие и не напортачить.