Твоё лицо, такое ясное, такое лучезарное, высунувшись из спавшего капюшона, приближается к моему лицу, которое я, почемуто, тоже вижу, и я понимаю, что ты собираешься поцеловать меня в ледяной лоб, но вместо этого я слышу слова: «Эй! Ты жив? Очнись!» Твой поцелуй так сладок, так похож на воду. И она льется мне в гортань. И я жадно пью твои медовые уста, судорожно глотая жизнь, исходящую из них
Эта вода, излившись прямо из твоих губ, возвращает меня к жизни. Но не в фойе Эрмитажа, а опятьтаки, у камня, в ненавистной пустыне, где я завалился в последний раз, чтобы просто умереть. Но не умер. А вместо твоего лица перед собою, сфокусировав расстроившееся зрение, я вижу лицо красивого и очень древнего старика в чалме, и слышу его слова. «Слава Всевышнему, говорит старик. Ты пришел в себя! Потому что я уже споил тебе всю нашу воду!»
Глава 4. Странные люди
Я автоматически отметил про себя это «нашу» и решил приподняться на локтях, чтобы посмотреть, скольких еще людей объединяет это слово, но не смог этого сделать, т.к. выпитая мною тухловатая вода, которую в меня влил старик, вконец меня обессилила. И снова нестерпимо захотелось спать. Но! Мне просто необходимо было знать в компании каких людей я оказался, поскольку добрая половина всех людей из близлежащих стран хотела бы моей смерти. За последние два десятка лет наша шайка успела создать себе замечательную рекламу. Старик это, конечно, понял и приподнял мою голову так, чтобы я мог видеть людей, бывших вместе с ним.
Их оказалось совсем немного: молодая, высокая женщина, закрывавшая лицо платом от песка да двое пацанов. Одному, который постарше, было по виду уже за двадцать, а тот, кто поменьше, был совсем еще малец, лет, я думаю, десяти одиннадцати. Был у них также и ослик, очень грустного вида, на котором был навьючен весь их скудный скарб в двух тюках.
Это моя жена и мои дети просто сказал старик, указав рукой в сторону своей жены и своих детей, стоявших поодаль от нас.
Ты кто? вновь заговорил он, обращаясь ко мне. И я обратил внимание на то, что этот дивный, древний дед очень походит внешностью на отца нашего Авраама, сошедшего к нам сюда прямиком с гравюры Альбрехта Дюрера.
Мое имя Гафур, сообщил я старику свое имя, которым, надо сказать, в этом мире я дорожил.
И откуда же ты, Гафур? снова задал мне вопрос этот дед, устало присаживаясь рядом со мною на песок.
Из Хель Баллузы полушепотом солгал я, ляпнув первое, что пришло мне в голову.
Он довольно долго молча смотрел в сторону, поверх меня, как бы разглядывая что-то на горизонте, а потом сказал.
Если ты Гафур из Хель Баллузы, то я тогда Юрий Гагарин. Я знаю Гафура из Хель Баллузы. И ты не он Гафур умер много лет назад от старости. Впрочем, продолжал навязчивый дед, если ты хочешь, мы будем называть тебя Гафуром, хотя я думаю, что ты один из тех, чьи мертвые тела мы видели в изобилии четыре дня назад.-
«Это значит, что я теперь остался совсем один» подумал я.
Мы немного помолчали. Я молчал, потому что хотел, чтобы разговор вёл старик, давая мне информацию самостоятельно. Потому, что во время беседы с незнакомыми людьми, твой разговор обязательно выдаст сферу всех твоих интересов. Ты невольно всегда будешь склонять разговор либо к тому, что тебе хотелось бы узнать, либо к тому, о чем тебе хотелось бы заявить. И то, и другое будет проявлением сферы твоих интересов. А это опасно. Потому что мне ничего не известно об этих людях, очень странным образом встретивших меня в пустыне. С гораздо большей вероятностью ко мне с небес сошли бы ангелы, чтобы меня спасти, чем повстречались бы люди в пустыне, где на сотни лиг вокруг нет ничего живого.
Поэтому я молчал. Молчал и старик, видимо, по той же причине. В конце концов, ему это надоело, и он сказал с нескрываемым ехидством, обращаясь ко мне:
Хорошая погода сегодня.
Да, неплохая. Согласился я. Несколько жарко.-
Он продолжал меня рассматривать, нисколько не скрывая своего интереса к моей персоне.
Подвиньсяка немного, сынок, сказал, наконец старик, мне нужно набрать воды в запас. Потому что нам еще идти и идти. А следующий колодец будет в двух днях пути отсюда.-
С этими словами он просто взял меня и откатил в сторону, ни капельки не церемонясь. И меня удивила та лёгкость с какой он всё это проделал. Это означало одно из двух либо он был необычайно силен для своих лет, либо же я вконец отощал. А всего скорее имели место оба фактора.