Конечность суждения нетрудно пролонгировать каждому изолированность убежденности и апеллирование все к тому же рационализму, использование удвоенного предмета анализа в доказательстве метода познания, или наоборот.
Сделать из игры «вещь в себе», или свести к игре ума в области невыражаемого через вербальность практически все, что доступно для всестороннего универсального анализа, современно научного анализа.
Нам видится возможность несколько другого подхода в познании игры.
Прежде всего, посмотрим на проблему как на содержание внутреннего и внешнего по отношению к самому познанию. Первое, что я делаю: признаю себя полноценным изолированным субъектом познания, то есть таким субъектом, самодостаточность которого в области мысли совершенна, ведь могу же я высказывать суждения о мире, оставшись один из всего мира? Этакое чудо Робинзона Крузо. Второе ограничиваю область познания. Данная область, очевидно, изолирована рамками:
1. Известного мне, как субъекту общей возможности познания на момент признания совершенным (скорее уже завершенным), складывается из области достигнутого человечеством в области мысли на момент моего признания. И того, что есть интуитивного в познании, все то знание о незнании, которое приобретается мною, как частью когнитивного предела познания.
2. Разницы, складывающейся из доступности в рамках «здесь и сейчас», и областью вычитания возможного познания массы вариантов развития ситуаций познания для тех, кто на момент моего признания себя субъектом полноценного (завершенного познания) находился в процессе становления своих научных разработок, их корреспондирования и прочее. Ведь Тойнби учит тому, что исторические процессы имеют форму стремительно развивающейся неизвестной болезни к своему завершению они не только вбирают в себя причинность, уничтожая ее для отдельного познания, но так же и обескураживают врачей, выставлявших ошибочный (как правило, для истории) диагноз при начале заболевания.
3. Спрашивается, могу ли я в данной области произвести анализ игры таким образом, чтобы результаты данного анализа могли быть пролонгированы мною в отношении:
1.Неопределенного будущего.
2. Настоящего и прошлого, в том числе и недоступного моему познанию, в силу простого незнания о возможности познания именно в данной области.
Ответ может быть отрицательным только в том случае, если область моего интереса расположена в непосредственной причинности социума, как часть социума, то есть то, что существует, как минимум, при двух субъектах познания, при одном субъекте меняет свою экзистенцию в качественности познания и субстрат. Можем ли мы сказать, что именно таким объектом является игра? Игра как общественный объект. Как то, что существует только в отношении двух и более лиц; как то, что никогда не может совпадать в качественности своего познания, при анализе у двух и у одного субъекта. Как то, что не может быть представлено вне социума, имманентно присуще ему? Именно здесь предпочитаем обратиться к опыту наших коллег, и находим обескураживающее, точное «нет»6. Более того, в области возможности определения человеческого можно ответить, что игра ни при каких обстоятельствах не может быть отнесена к продукту деятельности человека в универсуме истолкования своих значений.
Игра является именно тем, что может существовать не только в области одного человека (правда человек ли он, если он совершенно один?), скажем точнее, в области одного единственного субъекта познания, но и в области отсутствия вообще человека. Можно даже сказать, что это именно то, что есть мостик между животным и человеком, если бы не закон обратной перцепции (человек находит в животных исконно человеческие черты, или то, что необходимо присутствует и в самом человеке).7
Итак, выполнив предписание хитрого дельфийца, оставив из объектов познания только самого себя (или расширив самого себя до когнитивного предела), обратимся к той самой дилемме, которая обозначена в заглавии нашей работы.
В чем отличие игры в случае признания ее объектом исследования и в случае использования игры, как метода познания. И вообще правомерна ли такая постановка вопроса в области корректности изучения, исследования?
В случае, если мы признаем игру предметом (объектом) исследования, нам необходимо ограничить (задать границы) восприятия предмета. Чем может быть ограничено восприятие? В первую очередь, как известно, способностями субъекта исследования. В нашем случае мы исследуем игру в отношении «Универсум объект». Итак, в данной связи игра предстает как объект познания, ограниченный универсумом знания.