Школьники уже успели зажечь несколько факелов, и в мерцающем свете засверкал, как хрусталь, лед на полу подземного зала. И вот ужас, военрук усмотрел, что в толщу льда вмерз труп человека в синем рабочем комбинезоне. Была отчетливо видна каждая деталь. Мертвец лежал лицом вверх и упрямо держал во рту навеки потухшую папиросу. Открытые глаза его выделялись во льду как два маленьких зеленых шарика. Военрук переглянулся с Ривой Спивун. Похоже, докторша тоже обратила внимание на мертвеца. Глаза у нее расширились от испуга, изо рта повалил пар.
А школьники занимались своими делами и не обращали на труп никакого внимания. Ребята похоже готовились к какому-то театрализованному действию. Они скинули с себя куртки и шапки и нацепили поверх одежды белые балахоны, сшитые из простыней. На голову каждый одел картонный колпак коническим верхом, увенчанным маленькой кисточкой. Включили портативный кассетный магнитофон, заиграла экзотическая ритмичная музыка. Послышался завораживающий струнный перебор, перестук барабанов, завывание каких-то древних шаманских труб.
Военрук мог поклясться, что такую музыку он слышит впервые в жизни и она точно не отечественная. Против его воли, ритм увлекал поток сознания, гипнотизировал и отуплял. Сопротивляться этим чертовым звукам было невмоготу. Рыбоглазу почему-то вспомнилось, как в военном училище их роту подвергли наказанию: заставили весь день маршировать на плацу с песнями. Тогда он, еще молодой лейтенант, впал в самый настоящий животный гипноз, и потом долго еще не мог прийти в себя.
Тем временем в подвале начался невообразимый танец вокруг магнитофона. Жаль, учеников не видел сейчас физрук Суцкандер. На уроках физкультуры такому явно не учили. Ребята вертелись вокруг своей оси в такт ритма, били друг друга по плечам и спинам руками, приседали, подпрыгивали к самому потолку, синхронно вскрикивали, бесновались. А музыка все ускоряла и ускоряла ритм. Казалось, цепкая мелодия неизбежно придет к какому-то ошеломляющему финалу.
И вот, в самом разгаре демонического танца случилось происшествие: в зале зазвенел притаившийся где-то в темноте телефон. Школьники резко остановились, выключили музыку. После пятого гудка Лидочка Апрелькина уверенно сняла трубку и сказала: «Алло», и затем, после паузы, продиктовала: «Система ка-ха-пять-эм-восемь-бэ, левый выход, повторяю, система ка-ха-пять-эм-восемь-бэ, левый выход».
У полковника резко закружилась голова, перехватило дыхание. Он обернулся и растеряно посмотрел на свою напарницу по разведке. Рива Спивун лежала навзничь, лицом вверх, утратив всякий интерес к наблюдению. Полковник наклонился на ней женщина мерно дышала, но была без сознания. Полковнику и самому сделалось дурно, заныло сердце. Он схватился руками за грудь, непроизвольно издал звериный вопль и обессилено распластался на бетоне.
Очнулись оба неудачливых разведчика на узких кушетках в приемном отделении психиатрического отделения подмосковного невропатологического санатория «Бодрость». За окном в кромешной тьме вертелся назойливый мелкий снежок. Пришла медсестра для оформления документов на госпитализацию. Потерпевшие с трудом разговаривали и не смогли объяснить, что с ними случилось. Бледные, мучнистые лица у обоих слегка опухли, под глазами расползлись черные тени. Профессор Йолкин, прибывший на осмотр, приказал вколоть им успокоительное и отправить в палаты.
Йолкин
Прошло две недели, наступил декабрь. В окна невропатологического санатория «Бодрость» заглянуло зимнее солнышко. Во дворе лежали сверкающие двухметровые сугробы. Профессор Йолкин улучил свободную минутку и уединился в кабинете. Он проголодался и предвкушал маленькое пиршество. Расстелив на видавшем виды, поцарапанном письменном столе газету, профессор начал раскладывать заботливо приготовленные женой припасы. Наполнил водой помятый алюминиевый чайник, водрузил его на электрическую плитку и включил репродуктор. Кабинет наполнили знакомые звуки детской песенки:
А-а-а, в Африке реки вот такой ширины,
А-а-а, в Африке горы вот такой вышины,
А-а-а, крокодилы, бегемоты,
А-а-а, обезьяны, кашалоты,
А-а-а, и зеленый попугай!..
Профессор тихо напевал вслед за репродуктором и бормотал себе под нос:
А-а-а, крокодилы бегемоты, а-а-а Так-так, что у нас тут? Колбаска любительская, слово «колбаска» получилось особенно плотоядно. Что тут у нас еще? А-а-а, обезьяны, кашалоты и помидорчики спелые, хорошо. А это что такое? Ух ты, и зеленый попугай, а также яички, ага, лучок, хлебушек «Бородинский». А вот и свежий кефирчик, творожок, конфетка «Коровка» и пирожок с яблочным повидлом. Замечательно!