Так, К. Юнг приводит ряд убедительных примеров, не будем их описывать просто подчеркнем их общие черты. Чувственно воспринимаемое (то, что никак не может быть отнесено к области галлюцинации или самовнушения) вдруг оказывается в поле восприятия субъекта наблюдения именно в тот момент и именно в то время, когда он абсолютно не преднамеренно думает о данном объекте чувственного мира, тем самым происходит нечто вроде случайной удачи, но она приобретает порой весьма загадочные формы, когда повторяется в достаточно коротком промежутке времени несколько раз подряд, не меняя своей качественной формы. Это одна из временных групп, другие могут дифференцироваться относительно предшествия во времени, а так же удаленности на расстоянии (когда лицо «видит», умозрит событие, которое происходит вне пределов видимости, как таковой или предвидит наступление события во временном разрыве по отношению к своему настоящему). Это и называется синхронистичностью, не синхронизацией как подчеркивает К. Юнг, а некоторой гармоничной сочетаемостью значения, корреспондируемого психикой и реально существующего события, факта. Автор синхронистичности достаточно близок к тому чтобы, выявить некоторое подобие закона, благодаря которому происходят данные совпадения, но Юнг не делает этого и лишь указывает нам, что его понимание и объяснение синхронистичности является новой интерпретацией старой Лейбницевской концепции соответствия и взаимопонимания и гармонии, которая носит вселенский характер универсума.5
Тем не менее, Юнг первым определил природу случайного не с позиции восприятия 3-х лиц, а исходя из внутреннего представления о случайном самого субъекта совпадения. Случай впервые понят как субъективное сопереживание происходящему, как субъективно структурируемое явление, зависимое от психического состояния познающего.6 Обратимся здесь вообще к методу психологии в части определения человеческого и понимания человека. Так, психология может быть определена, как наука о сознании лишь в той степени в какой позволительно вообще отграничивать такие понятия как мысль, содержание мысли (то понимаемое, что остается всегда и везде, несмотря ни на какие изменения формы), форма выражения мысли внутри самого носителя мысли (например, человек как носитель мысли и жесткий диск компьютера, неужели субъект это основание для того, чтобы в одном случае констатировать наличие мысли, а в другом только наличие информации?), содержание самой мысли при коллективных формах известности (образах). Ведь, это же понятно, что сознание есть область продуцируемая мыслью, это то, что существует благодаря мысли (в данном случае мы пока не рассматриваем причинно следственную связь в генезисе сознания или мысли). Но мысль однозначно предполагает разумность, которая в человеке заранее отрицаема любым, кто пытается изучить именно природу индивидуально взятого человека. Психология могла бы быть определена при этом как наука, имеющая очень узкий предмет исследования область разумного в человеческом. Поэтому любимым доводом психологии стала категория «бессознательное» достаточно удобная «ссылка», благодаря которой все противоречия переходят из сферы практических задач в область достаточной нормальности нормы ненормальности. Причем размытость данного понятия должна быть определена ясно и отчетливо, что и делается с большим умением «все, что по совести можно сказать о бессознательном, так это лишь то, что сознающему разуму позволительно о нем говорить». Впрочем каждая наука имеет свою систему снятия противоречий в области результата опосредования своего предмета исследования, для юриспруденции например, это удобнейшая данность в форме позитивного права («законодатель», волеизъявление народа и прочее). В психологии так же интересна деталь того, что массы психологов не учитывают фактор собственного влияния на предмет исследования состояние бытия в возможности человека. Врач психотерапевт достаточно уверен в том, что то, что он воспринимает от пациента во время сеанса исходит от самого пациента и к нему врачу абсолютно никакого отношения не имеет. Врачи даже не догадываются, что сами структурируют бытие в возможности пациента, и когда он выдает им результаты такого структурирования они принимаются ими за признаки заболевания, «которые были уже давно описаны в научной литературе», а значит, налицо совпадение общетеоретически научного и действительно эмпирического, вот вам и верификация теорий великих психотерапевтов. Юристы в отличие от психологов не настолько далеки от собственного «я» англосаксонская система права с ее судебными прецедентами тому подтверждение.