2.1. «Преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания» (ч.1 ст.14 УК РФ 1996г.).
2.1.1. Виновность
Необходимо понимать, что для преступника многие вопросы и вовсе не стоят в сфере сознания общественной опасности, предвидения возможности наступления общественно опасных последствий и прочее. Это оценочные категории, которые абсолютно чужды духу целесообразности, которое несет в себе действие, называемое преступлением. Если раньше мы могли всегда оглянуться на моральные устои и сказать, что преступник нарушал в самом себе норму нравственного императива, то сегодня в век информационных технологий, в век становления новой общественно-экономической формации мораль просто не успевает за технологическим прогрессом, а тем более за морализированным отношением к его результатам. Если прибавить к этому действительный правовой нигилизм и элементарную неосведомленность населения о степени общественной опасности каждодневно совершаемых «деяний», принцип виновности в своем реальном существовании трансформируется не в знание лица, совершившего деяние о его общественной опасности, а в знание лица, привлекающего к уголовной ответственности за общественно опасное деяние лицо его совершившего, при полной несведущности последнего. Эта ситуация малозначительна в рамках нашего столетия, нашего поколения, но она чудовищна в перспективе своего развития. Это означает, что мы находимся на пути к объективному вменению, мы приписываем знания и способность знания субъекту ответственности, который по своему развитию не может иметь даже представления об этих понятиях, то есть налицо именно патерналистское отношение государства к личности.
2.1.2. Общественная опасность9
Общественная опасность как качественный признак характеризует степень вреда, нанесенного объекту преступного посягательства. Сам объект формируем как общественное отношение, урегулированное нормой права. Здесь уголовное право сталкивается с проблемой общего и субстанционального, которую не совсем верно решает. Преступление всегда единично и привязано к индивидууму, оно сфера выражения его внутреннего мира.10 С точки зрения же уголовного права преступление есть общая форма акта человеческого поведения, которая несет в себе разрушающую способность по отношению к позитивному, обнаруживающему себя в рамках правоотношений. Государство выражает однозначное принятие или не принятие тех или иных форм общественных отношений, наделяя их содержание рамками уголовно правовой охраны, или наоборот объявляя уголовное преследование.11 Фактически государство берет на себя функции по формообразованию социально преемлемых форм бытия общества. Для юриспруденции стран Запада это положение может показаться абсурдным, но применительно к Российской Федерации, на ее сегодняшнем этапе развития, это фактическое положение дел. Достаточно привести примеры декриминализации предпринимательской деятельности, отмены уголовного преследования гомосексуализма и прочие общественные факты. Перед нами ситуация в которой государство фактически определяет что есть преступление, а что нет. И при этом оно не имеет достаточно четкого критерия отнесения какой либо формы деятельности к преступлению помимо Уголовного закона, который выражает интересы непосредственно самого же государства, формируем им. Получается, что государство определяет единичное деяние человека на основе внеличностного содержания представлений о нем, более того критерием определения служат представления о причинно следственной связи, которые ориентированы именно на отношения общественного характера, и складываются в система регулирования правом общественных отношений.12 Вред общественным отношениям (общественная опасность) определяем только на основе представлений о развитии этих самых отношений, исходя из непосредственной связи причины и следствия, при том, что они формулируемы нормами материального права, которые носят регулятивный характер. Соответственно, в обстановке стихийного формирования общественных отношений, когда норма права фактически находится в состоянии явно не первичного регулятора (поскольку она не в состоянии еще предугадать возможных последствий неизвестности), а именно в такой обстановке сейчас находится общество в нашей стране, невозможно говорить о возможном точном знании государства о степени дезорганизации, наносимой преступлением складывающимся общественным отношениям. Тем более, недопустимо требовать этого от субъекта деяния. Причем эта тенденция не заметна в рамках частных случаев (конкретное уголовное преследование за конкретное преступление), но очевидна в макро-ракурсе. В этом недостаток решения проблемы субстанционального и общего (на основе тех представлений которые являются доминирующими сегодня). Мера осознания вины индивидуумом и мера вины, приписываемая ему государством не совпадают. Тем более не совпадает степень наказания. В итоге мы имеем не общество, благодарное за хорошую работу по преследованию преступников, а озлобленность и полнейшее непонимание. Если прибавить к этому то, что сегодня на тысячу человек у нас один осужденный нашей системой, то ситуация может оказаться вообще катастрофической. Еще раз подчеркнем, что с точки зрения сегодняшней методологии определения преступления данная ситуация неисправима.