Но так как партия «народная», то членством в ней активно охватывались и другие слои общества. «Стальными кольцами» чтобы не вырвались. Охватывались сразу массы: чего мелочиться? Так, студенты «совершенно добровольно» «записывались» во избежание несдачи экзамена и даже исключения из вуза. Конечно же, «за систематическую неуспеваемость и пропуски занятий».
Бизнесмены средней руки учились у жизни и её представителей ещё быстрее. Кому же хочется быть объектом пристального, и главное, непрерывного внимания господ из контролирующих инстанций? Ну, а тому, кто не мог усвоить уроки сам, помогали. С уроками. И их усвоением. В итоге ряды «неуспевающих» стремительно редели.
Не представлял трудностей и охват рабочего класса. Здесь, как говорится, «сам Бог велел» на пару с Марксом записываться коллективами. Поголовно, то есть. В отделе кадров брали списки и заводчане в один день становились не только тружениками одного коллектива, но и членами одной партии. Непонятливые сиречь, принципиальные потом долго стучали в запертые ворота некогда «родного дома». Со стороны улицы. По причине избытка трудовых ресурсов государство не могло гарантировать таким рабочим трудоустройства хотя бы дворником. То есть чистая экономика: никакой политики.
В итоге ВЕПРь активно имитировал власть. Почему так скромно? Потому, что реальная власть в России принадлежала Нет, не Президенту. И даже не его всесильной Администрации. Реальная власть принадлежала чиновникам на местах. «Крепостным партии». Никакого парадокса: никто лучше них не усваивал народные мудрости. Например, такую: «До Бога высоко, а до царя далеко». По причине этой «усвояемости» можно было орудовать в своих губерниях, как в улусах. Главное не забывать о четырёх «не»: «не зарываться»; не лезть в политику; не забывать вовремя посылать «дань»; не экономить на славословиях в адрес Всенародноизбранного.
Но, как бы там ни было, ВЕПРь имитировал не абы, что, а власть. Всем же остальным партиям настоятельно «предлагалось» либо участвовать в хоровом исполнении «Славься!», либо исповедовать завет Александра Сергеича. Той самый: «во глубине сибирских руд храните гордое терпенье». В качестве «жеста доброй воли» и даже «спонсорской помощи» предлагался кляп. И не только для экономии нервов и сил, но и для «сбережения народа»!
Партия умеренных коммунистов ПУК «в свете беспросветности положения» не являлась исключением. Нет, она не была малочисленным «кружком любителей русской словесности». В рядах ПУКа всё ещё насчитывалось до трёхсот тысяч «романтиков (или рабов? ) идеи».
По нынешним скудным временам нехилый показатель. По численности партия занимала «почётное» второе место в России, оставив далеко позади «тоже партии», вроде «трудовиков» и МЗР «Мы за русских!» Главного Клоуна российской политики.
Партия также являлась и второй по численности думских мандатов. Правда, разрыв с ВЕПРем был откровенно неприличным: на триста пятьдесят мест ВЕПРя пятьдесят мест ПУКа. Остальные пятьдесят власть пожертвовала «клонам» ВЕПРя, не слишком искусно маскирующимся под оппозицию.
Вследствие этого, влияние умеривших себя и умеренных властью коммунистов на политическую жизни страны было ничтожным. Точнее: было бы если бы политическая жизнь имела место. Хотя и её отсутствие не мешало этому влиянию не быть. По существу, ПУК «обслуживала» «имидж» режима, утверждая «пипл» во мнении. Во мнении о том, что, если даже коммунисты представлены в Думе, то обвинять власть в зажиме демократии как-то неприлично.
Не сегодня и даже не вчера ПУК оказалась в «кармане» Администрации. Незаметно для себя: вожди постарались. Их словесные «залпы» не только не пугали Кремль напротив: даже приветствовались. Кремль был жизненно заинтересован в сохранении ТАКОЙ «оппозиции»: законопослушной, парламентской, исповедующей «эволюционные взгляды на пришествие во власть». Той, которая по поводу «отъёма» голосов на выборах протестует исключительно «плачем Ярославны». Той, которая «оппонирует» только в суде, где ей вручают бумажки о том, что объегорили её в соответствии с законом.
Поэтому Администрация никогда не обходила вниманием «последовательных оппозиционеров». «Третировала» она их нещадно: то повышением оклада, то квартирой в Москве, то приватизацией служебного лимузина за гроши, то устройством депутатских чад в престижные вузы. Словом, «преследовала», «оскорбляла» и «где-то даже» «совершала надругательство». Создавала «невыносимые условия» работы.