Чёрный ворон, чёрный ворон, что ж ты вьёшься надо мной, поддавшись общему настроению сопричастности, вслед за киношным Чапаем, я тихо затянул одну из самых любимых моих песен.
Тише ты! И так ничего не слышно! шикнул на меня сосед и попутно слегка пихнул локтем. Я лишь тяжело вздохнул, подумав, что в кино больше ходить не буду. Чего я здесь не видел на полсотни лет вперёд? Лучше б в Мариинку на разведку заглянул. Всё-таки театр. Культурная атмосфера.
Фильм, между тем, шёл своим чередом, уже уехал Фурманов, Чапай вволю настрелялся из Максима с чердака, а Петька героически подорвал гранатами броневик. Пришла очередь бравому комдиву переплыть Урал.
Ну же, держись! Давай, давай, плыви! карлик болел за Чапаева как-то по-детски непосредственно, до глубины души. Второй, второй рукой греби!
Он не может, у него в другой руке чемодан с планом кампании! брякнул я в сердцах, вспомнив бородатый анекдот.
Какой ещё чемодан! даже в отблесках света с экрана, казалось, глаза соседа блестят как-то нездорово. Ах, гады!
Это он киношным белым пулемётчикам. Пара минут и драматический заплыв окончен. Сосед от горя уткнулся лицом в шапку-ушанку и даже успешная контратака красных не изменила ему настроения. Фильм кончился, зажёгся свет.
Товарищ, а что за чемодан? Вы там были? карлик вцепился мне в рукав и, видимо, отпускать без ответа не собирался.
Не был. Один хороший товарищ рассказывал.
Что рассказывал то?
Выплыл Чапаев из Урала, высыпал из чемодана картошку и говорит Петьке: «Здесь белые. Здесь наши. А впереди я. На лихом коне!»
Так убили ж Петьку
Это военная хитрость была! Ты что, шуток вообще не понимаешь?
Буйный сосед нахмурился, посерел лицом и вперёд меня выскочил из зала, а я лишь усмехнулся ему вслед. Вроде взрослый мужик, а эмоции скачут, как у подростка.
Товарищ, стойте! выйдя из здания кинотеатра, я не успел дойти даже до ближайшего перекрёстка, как меня со спины окликнули. Предъявите ваши документы!
Знакомые всё лица! обернувшись я увидел спешащего ко мне милиционера, одного из тех, кому я всего около часа назад сдавал на хранение меч, за которым как раз намеревался вернуться. Я что-нибудь нарушил?
Предъявите документы! настойчиво повторил страж порядка.
Он это! Точно! Это я его выявил! Так и запишите! Николаев моя фамилия! из-за спины милиционера выглянула несуразная голова соседа по скамейке, которому захотелось от души отвесить подзатыльник. К сожалению, моя форма НКВД и присутствие постового начисто лишали меня этого удовольствия, поэтому я только в сердцах плюнул.
Товарищ Николаев утверждает, что вы издевались над памятью комдива Чапаева, пояснил мне причину задержания милиционер. Придётся дать объяснения. Пройдёмте в отделение.
Туда и шёл. Забрать кое-что, буркнул я недовольно, но документы предъявлять не стал, а милиционер же, в свою очередь не рискнул настаивать и бодаться с целым капитаном НКВД.
Так значит, хмуро сказал дежурный по отделу, который, из-за малочисленности личного состава исполнял одновременно и обязанности дознавателя. Значит, вовсе вы не насмехались над памятью героя Гражданской войны, как утверждает товарищ Николаев? Значит, вы просто не можете поверить, что такой человек, как товарищ Чапаев, мог утонуть?
Дядька с пышными седыми усами и спрятанными под густыми бровями колючими глазками отложил лист бумаги, на котором были записаны мои показания и посмотрел на меня очень внимательно и сурово.
Вот именно, не моргнув глазом ответил я. Великие люди просто так не уходят. Да и в фильме показали, что Фурманов уехал, а сценарий-то именно он писал. Значит не мог он видеть, как Чапаева убили. И вообще никто не мог видеть, раз Чапай один в конце остался. Так-то. А раз убитым не видели его, так он и живым может оказаться. Мы-то с вами прекрасно знаем, что раз нет тела, то и дела об убийстве тоже нет. Может Чапай ещё живой объявится.
Ладно вы, товарищ капитан госбезопасности, в объясняете, усмехнулся старый милиционер. И упрекнуть-то не в чем. Забирайте свою железку и ступайте. А о происшедшем мы в вашу парторганизацию сообщим, пусть там разбираются.
Последние слова он выговаривал очень жёстко, можно сказать, зло. Дал понять, что ни на грамм мне не поверил, просто связываться недосуг. Был бы я простым пролетарием, хрен бы я просто так ушёл.