Кармог сделал небольшую паузу, и через минуту продолжил своё «чревовещание»:
Вскоре война вспыхнула с новой силой и турецкий паша, по чьему приказу я был изуродован, был убит, а все его рабы получили свободу от имени нашего Христа.
После возвращения в Европу я посетил более сотни магов, чародеев и знаменитых лекарей, но на мою просьбу везде получал отказ. Я пытался добраться до Индии, однако судьба распорядилась иначе. Теперь я пришёл к вам, и умоляю вас, не откажите мне в просьбе, о, великий и мудрый Первацельс!
Да, конечно же, почему нет, я никому не отказываю, но в чём заключается ваша просьба, что мучит Вас, уважаемый Кармог?
Как же в чём? Я хочу, чтобы вы чудесным образом вернули мне мой прежний вид, моё настоящее лицо, о всемогущий профессор! Я являюсь в этом виде не только пугалом для детей, но и для взрослых, как вы сами только что изволили видеть! Я знаю, что вы великий алхимик, месье!
Мы все трое буквально остолбенели от этого заявления уродливого незнакомца! Даже Первацельс был изумлён, а он то, уж поверье мне, давно ничему не удивлялся в этом удивительном, но, увы, часто предсказуемом мире. После затянувшейся, чисто гоголевской паузы, профессор, наконец, произнёс:
Увы, я не всемогущий алхимик, и тем более, не Бог, а всего лишь его весьма скромный слуга. Нарастить вам нос, губы, уши, и всё прочее на вашем ммм, лице, совершенно не предоставляется возможным. Даже моя магическая медицина тут безсильна это невозможно!
Первацельс закончил свой спич, как отрезал, и тут в приёмной комнате наступила гнетущая тишина, должная, по обыкновению, чем то разрядиться. Так и случилось. Произошло нечто, из ряда вон выходящее, чего вновь никто из нас никаким образом не ожидал. Этот явившийся нам Кармог внезапно упал на пол пред нами, и стал выть и кататься по нему, что бывает, как при приступах падучей. Он катался по полу, выл и визжал, словно его должны вот-вот зарезать Или уже режут! Этот вой проник внутрь меня и достиг пяток!
Сказать, что мы просто были в шоке, это ничего не сказать. Однако профессор первым взял себя в руки и быстро распорядился вызвать ещё пару молодых бакалавров. Припадочного уродца усадили на крепкий стул, связали ему руки и ноги, поскольку он ими постоянно вертел и дрыгал, сопровождая эти телодвижение ужасными утробными звуками.
Минут через десять он также внезапно успокоился и довольно внятно произнёс:
Вы просто убили меня наповал, профессор, вы были моей последней надеждой
Голова Кармога упала на его грудь, и в комнате наступила тишина, которую через пару минут нарушил уже мой любимый профессор:
Я просто не хочу Вас зря обнадёживать, Кармог, кто бы вы ни были на самом деле. Органы и члены одних людей, другие люди, которых зовут хирургами, могут в наше время лишь удалять, но никак не наращивать и наставлять Может быть, когда-нибудь позже, в будущем
И тут мой любимый Первацельс, до сего момента расхаживающий туда- сюда по комнате, вдруг встал, как вкопанный, напротив необычного, но успокоенного верёвками пациента, и внезапно произнёс:
В будущем эта задача, несомненно, разрешится настоящей медициной! Я в этом нисколько не сомневаюсь! Но почему бы мне не попробовать и сейчас?!
Мы с Катариной переглянулись в изумлении! Может у Первацельса тоже поехала крыша при виде уродливого незнакомца?! Но этого просто не может быть!
Внезапно, однако, в своём привычном, слегка резковатом стиле, профессор скомандовал мне:
Развяжите ка его, Лагранж! А вы, сударь, он в упор посмотрел в немигающие глаза Кармога, потеряйте вашу последнюю надежду на свои нелепые упования, дабы более не расстраиваться! Это вам необходимо сделать, чтобы ваши припадки, очень схожие с припадками эпилептика, более не повторялись! Для начала, что вам нужно сделать, это полностью смириться с судьбой. Запомните, мой дорогой: «Полное смирение даёт шанс на избавление! Помните всегда, что всё в руках Божиих!».
Таким набожным я никогда ещё не видел своего любимого мэтра.
Профессор помолчал немного, и продолжил вновь свою речь, глядя на пришельца:
Я проведу с вами несколько сеансов лечения новым способом, который хочу на вас проверить, только и всего. Запомните ещё раз, шансов у вас нет. Никаких. Но кое-что я попробую сделать. Приходите ко мне завтра вечером сразу после захода солнца. Я приму вас, и мы побеседуем одни, без свидетелей.