Престарелый преподаватель с исторического факультета кожа точно мятая калька задал вопрос, интересный ему одному («Мисс Фрэнк, мне вспомнился малоизвестный статут из дурных старых времен»). Слушатели заскучали, отвлеклись; кто-то склонился над телефоном, кто-то пихал локтем соседа, начались перешептывания, кто-то и вовсе говорил вслух.
Декан прервала ответ, сказав:
Наверное, лучше вам задать мисс Фрэнк этот вопрос после лекции. А сейчас, чтобы сэкономить время, двинемся дальше. Ну, народ, один последний вопрос постарайтесь задать толковый.
Грир тут же вскинула руку; рука дрожала до самого плеча, но Грир старалась ее удерживать. На самом деле, не было у нее никакого вопроса, разве что жалкая тень вопроса. Но она чувствовала, что должна установить контакт с Фейт Фрэнк, а то будет поздно. Раньше она думала, что хватит и того, что она придет сегодня сюда и выслушает лекцию этой целеустремленной, вызывающей всеобщее восхищение женщины может, это подбодрит ее после гнусной истории с Дарреном Тинзлером, однако ей была нестерпима мысль, что вечер вот так и закончится, Фейт Фрэнк снова сядет в такси, машина вывезет ее за ворота, умчит прочь.
И тут Зи, сидевшая с ней рядом, тоже подняла руку. У нее, разумеется, был настоящий вопрос, политического характера; возможно, даже с далеко идущей целью. Фейт кивнула головой в их сторону. Сперва было непонятно, к которой она обращается. Грир попыталась поймать взгляд Фейт очень женский взгляд, подумала она, и сердце екнуло. А потом увидела, что Фейт остановилась на ней, именно на ней, Грир; Грир вопросительно посмотрела на Зи, чтобы убедиться, что поняла правильно. Зи коротко утвердительно кивнула, как будто говоря: да, давай. И даже улыбнулась она с радостью отдала слово Грир.
Поэтому Грир поднялась. Страшно было оказаться единственной, кто стоит, но что делать?
Мисс Фрэнк? начала она и голос ее в этом священном пространстве прозвучал блеянием маленького барашка. Здрасьте.
Привет.
Я хотела спросить у вас одну вещь.
Так спрашивай, долетело до нее бормотание одной из соседок. Затем и руку поднимала.
Грир вдохнула, не обращая внимания.
Что нам надо делать? спросила она. И умолкла, плохо понимая, что к этому добавить. Фейт Фрэнк терпеливо ждала.
Когда стало ясно, что больше Грир ничего не скажет, Фейт без нажима уточнила:
С чем именно делать?
С тем, как все есть, пояснила Грир. И как оно выглядит. Например, с мизогинией, которая повсюду, как обои на стенах мира понимаете, о чем я? Приемлемо ли такое в двадцать первом веке и если да, то почему?
Простите, вы не можете говорить погромче? спросила Фейт, и эта просьба окончательно добила Грир, которая действительно не умела говорить громче, а уж сейчас и подавно. Она подумала, что вот-вот упадет в обморок; Зи озабоченно наблюдала за ней.
Грир вцепилась в гнутую кромку передней скамьи.
Мизогинией? повторила она погромче, но интонация неуверенно взмыла вверх на последнем слоге. Она терпеть не могла, когда ее голос такое проделывал. Она недавно читала про это явление: как девушки завершают фразы восходящей интонацией, как будто сами не знают, утверждение это или вопрос. Называлось это «полувопросом». Я не хочу полувопросов! подумала она. Я же выставлю себя полной дурой. С другой стороны, всегда проще маскировать утверждения под вопросы, потому что всегда можно сдать назад и сказать: я же просто спросила, тогда тебя не станут стыдить за то, что ты не права. Грир вспомнила, как приподняла полы воображаемой юбки и сделала реверанс Даррену Тинзлеру, потому что он навис над ней, приподнял кепку, а она не знала, что еще тут можно сделать. Если ты не уверенная в себе женщина, ты будешь иногда пользоваться восходящей интонацией на конце фраз, а порой будешь даже приподнимать несуществующие одежды.
Теперь она соблюдала осторожность, зная, что если слишком разговорится про мизогинию, головы опустятся на грудь и все засопят носами. На подобные темы нужно говорить в бодром темпе, нужно сохранять напор и динамизм, как это умеет Фейт Фрэнк.
Дело в том, что она знала: все не так безнадежно. Да, женское движение эпохи Фейт Фрэнк не сумело окончательно победить предвзятое отношение к женщинам и несправедливость будто материнская рука провела прохладным платком по горячему лбу мира. Но несмотря на надругательства и сексизм, несмотря на то, как легонько шлепнули по рукам Даррена Тинзлера, несмотря на разницу в оплате труда, существующую до сих пор, и на прискорбно малое число женщин на всех уровнях власти будь то королевство или корпорация; несмотря на то, как интернет набит сгустками мужской солидарности и гнева «Мы мужики, они свиноматки!», вот клич современных мушкетеров, а тролли во всех подробностях расписывают, как будут отрезать части тела знаменитым журналисткам и телеведущим, несмотря на это, мир стал к женщинам гораздо добрее.