Юлия Сподковыркой, Иван Сподковыркой
Маленький Пук
Пролог
«В каждом маленьком ребенке»
Один веселый конопатый мальчик, изрядно объевшийся на ужин редиски, квашеной капусты и горохового супа, выпустил на прогулку маленького пука. Прозрачное и невесомое существо металось под одеялом, решительно не понимая, зачем оно пришло в этот темный и страшный мир. Какова его миссия? Каково его жизненное предназначение? Беспросветная тьма окружила его со всех сторон и заключила в свои душные объятия. И Маленькому Пуку вдруг стало очень страшно. Паника охватила его. Он летал из стороны в сторону судорожно пытаясь выбраться наружу, но выхода нигде не было. И вдруг в этом царстве мглы показался оранжевый лучик надежды свет от ночного светильника проник через крохотный зазор в одеяле. Маленький Пук тут же проскользнул в него.
Снаружи все оказалось еще страшнее: повсюду возвышались шкафы с игрушками, которые маленькому Пуку напоминали свирепых великанов, посреди комнаты крутился вентилятор, угрожая лишить жизни все вокруг, к тому же с балкона в комнату задувал уличный ветер. А маленький Пук, как известно, существо чувствительное и нежное и любое даже незначительное дуновение для него очень опасно. Он судорожно плыл над одеялом, ища безопасное укрытие, как вдруг перед его носом возникла взъерошенная сиамская кошка. А! вскрикнул маленький Пук и попятился назад, но четырехлапая, похоже, уже взяла его ароматный след. В этот момент в комнату заглянул папа пожелать сыну спокойной ночи. Это была последняя надежда маленького Пука на спасение, и он стрельнул в сторону мужчины.
Антоша, что за смех я слышал? Ты чего не спишь? спросил взрослый.
Но в ответ он услышал лишь громкий и заливистый смех, а в следующее секунду его накрыло облако неприятного запаха.
Ой, вонючка! Скажу маме, чтобы больше не кормила тебя гороховым супом, зажимая нос, недовольно сказал отец и поспешно вышел из комнаты.
Три дня и три ночи мужчину не покидал неприятный запах. Он бесконечно фырчал ноздрями и пытался высморкаться, хоть нос его и не был заложен. Он брызгал по всему дому освежителем воздуха, но сквозь завесу приторного и искусственного аромата океанского бриза все равно ощущалось то зловоние, которое накануне он подхватил в комнате сынишки.
Да, маленький Пук таки нашел свое безопасное убежище. В носу у папы мальчика было уютно, тепло и совсем отсутствовал сквозняк. От усталости его моментально склонило в сон. Так сладко маленький Пук еще никогда в своей жизни не спал.
«Космические приключения маленького Пука»
Земля борт.
Земля борт.
Пуск.
Есть пуск.
На борту космического корабля сидело четверо в скафандрах. И хотя все они были опытными летчиками, не единожды покорявшими земную орбиту, легкое волнение все равно испытывал каждый из них. А чернобровый тезка Юрия Гагарина до ужаса боялся взлета. Однако свой страх он нес через всю службу, как настоящий герой: молча, вцепившись мертвой хваткой в ремни безопасности.
Зажигание, продолжал диспетчер готовить судно к запуску.
Есть зажигание.
Двигатели зарычали космонавт зажмурился и стиснул зубы. Ракету затрясло космонавт беззвучно застонал. «Поехали», донеслось из приемника и космический корабль взмыл в небо. «Мамочка родная», прокричал космонавт. Мысленно. Родители его сейчас были далеко, а вот маленький Пук рядом и по первому зову он явился в его скафандр.
Они с космонавтом были давние друзья. Маленький Пук поддерживал его на пуске и на посадке, во время тренировочных полетов и важных миссий на МКС. Несмотря на многочисленные заслуги летчик не терял скромный нрав и привычно был немногословен. На всех официальных мероприятиях его представлял маленький Пук. На послеполетных пресс-конференциях он всегда первым завязывал знакомство с журналистами, а на весеннем приеме у президента щедро отблагодарил всех вокруг за приглашение.
Между тем, другие члены экипажа воротили носы от летучего приятеля сослуживца. Но маленький Пук знал это лишь оттого, что они завидуют их искренней дружбе.
Юрец, хорош травить коллег, прозвучала по прилету дежурная фраза.
Но маленький Пук не был злопамятным и уж тем более обидчивым. И как только его космонавт снял шлем, он вырвался наружу и, как попрыгунья стрекоза в летнем саду, стал перемещаться около дергавших носами задир, распевая баллады о вечной дружбе.