Руки способны на всякое. Но дрянь дело, если они откажут напрочь - тогда ни покурить, ни вообще сделать то, что хочется. Протягиваю руку за карандашом. Не дотянуться. Встаю. Немного погодя понимаю, что встал и могу идти, куда пожелаю. Значит, я снова в состоянии передвигаться. И все-таки какое-то облачко омрачает мою радость. Все жду: что-то должно случиться. И вообще, хочется стать в сторону и понаблюдать за собой. Хотя бы в течение одного дня. Тем более что в поисках ящиков наступил перерыв. Напрасно мы переворачивали вверх дном весь Нью-Йорк. Теперь нужна новая зацепка, чтобы взять след.
Уважаемый профессор! (*)
Во время последнего телефонного разговора мы с Вами договорились о том, что мне позволяется выкуривать две сигареты в день. До этого, по Вашему настоянию, я воздерживался от курения в течение десяти дней и чуть было не сошел с ума. В результате мы сошлись на двух сигаретах. Лучше, казалось, и быть не могло. Я растягивал удовольствие как мог. Начал с того, что разделил количество выкуриваемых сигарет на семьдесят восемь затяжек каждые несколько минут затяжка, так что курить я мог практически целый день. Но ожидание следующей затяжки, зажигание и гашение сигареты выводили из себя. Таким образом, я решил выкуривать по целой сигарете после приема пищи. Одну после обеда, в два часа дня, вторую после ужина. В идеале было бы лучше располагать также и третьей сигаретой, чтобы покурить после утреннего кофе. Ну да ладно. Впрочем, сетования мои небеспричинны, если вспомнить, что раньше я выкуривал ни много ни мало восемьдесят сигарет в день, из них, говоря по правде, сознательно я выкуривал не более десяти штук. Остальные семьдесят выкуривались как-то сами собой, я даже не замечал, каким образом. Кто курил мои сигареты, не знаю, где и когда я мог их выкурить, ума не приложу. Но об этом после. Сначала попробую объяснить Вам, что тревожит меня сейчас.
Идея выкуривать две сигареты в день после еды была, согласитесь, великолепной. После еды самое время покурить. Желудок уже успевает затуманить мозги, и вы погружаетесь в некое блаженное состояние, как бы парите в воздухе. Единственное неудобство состоит в том, что приходится есть на скорую руку. Второпях заглатываешь яйцо, фрукты побоку, ждешь не дождешься, чтобы растянуться на диване и наконец-то закурить. Чем ближе желанная минута, тем больше невтерпеж. Я дошел до того, что не в состоянии даже припомнить, что ел за обедом или ужином, блюда появляются передо мной и исчезают, а я и не знаю, что было в тарелке.
Уверяю Вас, что теперь, когда я принял окончательное решение бросить курить, подсознательно я решил забросить и все остальное. Увы, я не шучу. Я и в самом деле так поступил, едва нашел в себе точку опоры, позволившую мне проявить твердость в отношении любых моих личных и неличных проблем, которые я, так же как все, прежде решал не без колебаний. Теперь я перестал обращать какое бы то ни было внимание на обеды и ужины, любая еда, - любые деликатесы мне безразличны. Взять, к примеру, арбуз, который я раньше безумно любил, - за моим столом Вы его уже не увидите. Таково в общих чертах мое состояние накануне отъезда в Америку. Не стану объяснять, что мне здесь понадобилось, иначе дело совсем запутается, да и не хотелось бы заставлять Вас терять драгоценное время. Итак, я в Нью-Йорке. Прибыл благополучно. Город - лучше некуда. Беда в другом. Вот уже дня два, как тело мое живет своей, в некотором роде самостоятельной жизнью. Я потерял способность им управлять. Все это, конечно, пустяки, и все же ощущение раздвоенности не оставляет меня ни на минуту, и - поверьте, это невыносимо. Сам не знаю, обратиться ли к специалисту, вызвать ли врача на дом или подождать до возвращения в Италию.