Растение стало гигантским... Я превращаюсь в Гулливера, попавшего в страну великанов... Цветок возвышается как сооружение неведомой грандиозной техники... Нужно видеть мир по-новому... И притом - это не выверт, никакой не экспрессионизм!
Напротив - самый чистый, самый здоровый реализм" (рассказ "В мире").
Этот художник никогда не занимался "вторым делам". Это - его выражение. Он говорил, что женщины всегда занимаются "вторым делом". Например: собрались слушать музыку, включен приемник. Оля на минуту вышла в соседнюю комнату.
Оля! Оля! Ну конечно - занялась вторым делом!
Для Олеши-художника в жизни не существовало "вторых дел". И не случайно придумал он такое выражение.
Материальные блага, налаженный быт, обеспеченность ничего не стоили для него. В этом отношении Олеша часто был парадоксален. Помню, он когда-то предпочитал маленький диванчик настоящей кровати, и на вопрос, почему он там спит, он ответил: спать должно быть неудобно.
То, что Олеша говорил при встречах, я запоминала невольно, - это было всегда неожиданно и в большинстве правильно, на мой взгляд. А если это и казалось иногда "чересчур" и я не могла с этим согласиться, все равно помнила.
Пришли мы однажды с моей девятилетней дочерью к Олешам. Юрий Карлович видел ее впервые. Обратившись к ней и смутив несколькими быстрыми и, верно, на ее взгляд, "странными" фразами, Олеша обратился к стоявшему тут мальчику Игорю:
- Ну, как находишь? Смешная девочка? Смешная! Я, готовая обидеться, спрашиваю:
- Что вы? Чем же она смешная?
- А вы не обижайтесь. Смешная - значит хорошая. Ребенок должен быть смешным.
И я подумала: а ведь это правда!
Теперь, совсем недавно, - мне особенно больно вспоминать этот мимолетный визит, потому что тогда я видела Олешу в последний раз, - он забежал ко мне по делу и, повидав сразу двух моих дочерей и десятилетнюю внучку, нашел их всех красивыми.
- Почему они у вас все красивые? И потом сказал Оле:
- Там у них - Бахчисарайский фонтан!
Как относился Олеша к чужому творчеству?
В произведениях людей, часто совсем не известных, он не спешил найти плохое, а спешил найти хорошее и тут же находил его, если оно было. Олеша был жаден ко всему удачному в искусстве и, как истинный художник, радовался, если видел удачное.
К себе (это все знают) он был необычайно, просто невиданно, требователен. Иногда он не кончал вещь, потому что тонул в бесчисленных вариантах, отыскивая все лучшие и лучшие, и не мог остановиться. Олеша сам пишет (рассказ "В мире"):
"У меня в папках имеется по крайней мере триста страниц, помеченных цифрой "I". Это триста начал "Зависти". И ни одна из этих страниц не стала окончательным началом".
Ольга Густавовна определила творчество Олеши как "поиски совершенства".
Обаяние, неповторимость и глубина Олеши сказываются в каждой странице, им написанной, будь то хотя бы статья в газете или рецензия. В ней не найдешь ни одной бесцветной, "проходной" фразы.
Если видишь в заглавии "Ю. Олеша", интерес твой никогда не обманется. Значит, это будет исключительно умно, своеобразно, образно и полно доброты художника, который влюблен во все прекрасное в природе и в людях.
1960
Владимир Огнев
Каждый день его жизни был прожит талантливо. Его друзей удивляло "неумение жить", неспособность вести чисто "житейские" разговоры. Он жил где-то над бытом, как парил.
Юрий Карлович Олеша был редкостно одарен. Его романтическая сказка "Три толстяка", роман "Зависть", его рассказы, пьесы, эссе словно лучатся изнутри светом таланта.