Еще мне запомнился краткий диалог, который звучал за сценой в какой-то из этих пьес:
"- Извозчик! На улицу Проклятия убийцам Розы Люксембург и Карла Либкнехта!
- А! На Проклятую?.. Полтинничек положим, барин".
Комедии эти имели успех, и тому свидетельством юмористическое стихотворение, которое написал в свое время Михаил Пустынин:
Кто, рьяно вдвоем собирая монету,
Четой мейстерзингеров бродят по свету?
Иль - в роли советских лирических бардов?
- Никулин и Ардов! Никулин и Ардов!
Кто, зная новейшим художествам цену,
Агиткам на смену выводят на сцену
Родных Тартаренов, советских Личардов?
- Никулин и Ардов! Никулин и Ардов!
Кто устали в деле авансов не знали,
Кто жадно в театре, кино и журнале
Аванс вырывает рывком леопардов?
- Никулин и Ардов! Никулин и Ардов!
Осенью 1927 года мой отец на несколько месяцев переехал в Ленинград принял приглашение стать заведующим литературной частью тамошнего Театра сатиры. Жил он на углу Симеоновской улицы и Литейного проспекта. В этой же квартире снимали комнаты главный режиссер театра Давид Гутман и эстрадный актер Николай Смирнов-Сокольский. Там они все вместе принимали некоторых почетных гостей, например, Маяковского и Зощенку. Очень часто бывал на этой квартире и Леонид Утесов.
Почти каждый вечер вся их компания отправлялась ужинать в какой-нибудь из ресторанов. И вот однажды Смирнов-Сокольский запротестовал:
- Ну почему мы каждый вечер идем или в "Асторию", или в "Европейскую"?.. Мне это уже надоело. Вот, говорят, в здешнем порту открылся роскошный новый ресторан... Не поехать ли нам для разнообразия туда?
Сказано - сделано. Друзья наняли два автомобиля и отправились в порт. Долго ехали по пустынным улицам Васильевского острова и наконец приблизились к какому-то слабо освещенному зданию.
Расплатились с водителями и вошли в вестибюль. Сквозь стеклянные двери они увидели, что в ресторанном зале идет драка, в которой участвуют не менее пятидесяти человек... В этот момент один из дерущихся высоко поднял стул и ударил другого по голове. Тот ухватился рукою за лоб и буквально залился кровью... После этого раненый, расталкивая дерущихся, поспешил к выходу, беспрестанно повторяя короткую фразу:
- В приемный покой!.. В приемный покой!..
Когда он таким образом проследовал через вестибюль, Давид Гутман посмотрел ему вслед и сказал:
- Красавец ресторан!
После этого артистическая компания предпочла вновь погрузиться в автомобили и поехала ужинать в "Асторию".
Карьера театрального драматурга продолжалась у Ардова и в тридцатые годы, но истинным его призванием была все же чистая юмористика. Покойный друг моих родителей, необычайно умный и талантливый М. Д. Вольпин называл отца "автором двадцати рассказов". Михаил Давыдович говорил:
- Среди огромного множества вещей посредственных и не очень хороших, которые написаны Виктором, у него есть два десятка превосходнейших новелл. И таких смешных, что даже Ильфу и Петрову за ним не угнаться...
Кстати сказать, Ардов был дружен с авторами "Двенадцати стульев" и "Золотого теленка", написал теплые воспоминания о знаменитом литературном дуэте. Мой отец весьма высоко ценил их дарование, но пальму первенства в своем жанре он всегда отдавал Михаилу Зощенке.
Отец свидетельствовал, что Ильф и Петров ревниво относились к необычайной славе и популярности Зощенки.
Как-то раз Ардов был в гостях у Евгения Петрова, там же присутствовали Ильф и Зощенко. Раздался телефонный звонок, и некий администратор предложил юмористам выступить с чтением своих рассказов. Притом приглашение распространялось лишь на троих - Ардова на этот раз не позвали. Тогда Зощенко сказал:
- Давайте поедем все вместе, и вы, Витя, тоже...