Так в этом волшебном замке, отделенном от столицы и ее несведущих жителей очарованною огнестрельною зоной, лемуры в черных бушлатах создавали сказочные перемены: водопровод, канализацию, центральное отопление и разбивку клумб.Между тем благоучрежденное заведение росло и ширилось. В состав Марфинского института влили в полном штате еще один исследовательский институт, уже занимавшийся сходной работой. Этот институт приехал со своими столами, стульями, шкафами, папками-скоросшивателями, аппаратурой, стареющей не по годам, а по месяцам, и со своим начальником инженер-майором Ройтманом, который стал заместителем у Яконова. Увы, создатель новоприехавшего института, его вдохновитель и покровитель, полковник Яков Иванович Мамурин, начальник Особой и Специальной связи МВД, один из самых выдающихся государственных мужей, погиб прежде того при трагических обстоятельствах.Однажды Вождь Всего Прогрессивного Человечества [65] разговаривал с китайской провинцией Янь-Нань и остался недоволен хрипами и помехами в трубке. Он позвонил Берии и сказал по-грузински:- Лаврентий! Какой дурак у тебя начальником связи? Убери.И Мамурина убрали - то есть, посадили на Лубянку. Его убрали, однако, не знали, что с ним делать дальше. Не было привычных указаний - судить ли и за что, и какой давать срок. Будь это человек посторонний, ему бы сунули {четвертную} и закатали бы в Норильск. Но помня истину "сегодня ты, а завтра я", вершители МВД попридержали Мамурина; когда же убедились, что Сталин о нем забыл - без следствия и без срока отправили на загородную дачу.Как-то, летним вечером сорок восьмого года, на марфинскую шарашку привезли нового зэка. Все было необычно в этом приезде: и то, что привезли его не в воронке, а в легковой машине; и то, что сопровождал его не простой {вертухай}, а Начальник Отдела Тюрем МГБ; и то, наконец, что первый ужин ему понесли под марлевой накидкой в кабинет начальника спецтюрьмы.Слышали (зэкам ничего не положено слышать, но они всегда все слышат) слышали, как приезжий сказал, что "колбасы он не хочет" (?!), начальник же Отдела Тюрем уговаривал его "покушать". Подслушал это через перегородку зэк, который пошел к врачу за порошком. Обсудив такие вопиющие новости, коренное население шарашки пришло к выводу, что приезжий все-таки арестант, и, удовлетворенное, легло спать.Где ночевал приезжий в ту ночь - историки шарашки не выяснили. Но ранним утренним часом у широкого мраморного крыльца (куда позже арестантов уже не пускали) один простецкий зэк, косолапый слесарь, столкнулся с новичком лицом к лицу.- Ну, браток, - толкнул он его в грудки, - откуда? На чем погорел? Садись, покурим.Но приезжий в брезгливом ужасе отшатнулся от слесаря. Бледнолимонное лицо его исказилось. Слесарь разглядел белые глаза, выпадающие светлые волосы на облезшем черепе и в сердцах сказал:- Ух ты, гад из стеклянной банки! Ни хрена, после [66] отбоя запрут с нами - разговоришься!Но "гада из стеклянной банки" в общую тюрьму так и не заперли. В коридоре лабораторий, на третьем этаже, нашли для него маленькую комнатку, бывшую пронзительную фотографов, втеснили туда кровать, стол, шкаф, горшок с цветами, электроплитку и сорвали картон, закрывавший обрешеченное окошко, выходившее даже не на свет Божий, а на площадку задней лестницы, сама же лестница - на север, так что свет и днем еле брезжил в камере привилегированного арестанта. Конечно, окно можно было бы разрешетить, но тюремное начальство, после колебаний, определило все же решетку оставить. Даже оно не понимало этой загадочной истории и не могло установить верной линии поведения.Тогда-то и окрестили приехавшего "Железной Маской". Долгое время никто не знал его имени.