Не валишься на доски замертво бесчувственным бревном, в грязных чунях, - с удовольствием ложишься в кровать под белый пододеяльник.Для чего же жить всю жизнь? Жить, чтобы жить? Жить, чтобы сохранять благополучие тела?Милое благополучие! Зачем - ты, если ничего, кроме тебя?..Все доводы разума - да, я согласен, гражданин начальник!Все доводы сердца - отойди от меня, сатана!- Петр Трофимович! А вы... сапоги умеете шить?- Как вы сказали?- Я говорю: сапоги вы меня шить не научите? Мне бы [61] вот сапоги научиться шить.- Я, простите, не понимаю...- Петр Трофимович! В скорлупе вы живете! Мне ведь, окончу срок, ехать в глухую тайгу, на вечную ссылку. Работать я руками ничего не умею как проживу? Там - медведи бурые. Там Леонарда Эйлера функции еще три мезозойских эры никому не вознадобятся.- Что вы говорите, Нержин?! В случае успеха работы вас как криптографа досрочно освободят, снимут судимость, дадут квартиру в Москве...- Эх, Петр Трофимович, скажу вам поговорку доброго хлопца, моего лагерного друга: "одна дьяка, что за рыбу, что за рака". Дьяка - это по-украински благодарность. Так вот не жду я от них дьяки, и прощения я у них не прошу, и рыбки я им ловить не буду!Дверь растворилась. Вошел осанистый вельможа с золотым пенсне на дородном носу.- Ну, как, розенкрейцеры? Договорились?Не поднимаясь, твердо встретив взгляд Яконова, Нержин ответил:- Воля ваша, Антон Николаич, но я считаю свою задачу в Акустической лаборатории не законченной.Яконов уже стоял за своим столом, опершись о стекло суставами мягких кулаков. Только знающие его могли бы признать, что это был гнев, когда он сказал:- Математика! - и артикуляция... Вы променяли пищу богов на чечевичную похлебку. Идите.И двуцветным грифелем толстого карандаша начертил в настольном блокноте:"Нержина - списать".
11
Уже много лет - военных и послевоенных, Яконов занимал верный пост главного инженера Отдела Специальной Техники МГБ. Он с достоинством носил заслуженные его знаниями серебряные погоны с голубой окаемкой и тремя крупными звездами инженер-полковника. Пост его был таков, что руководство можно было осуществлять из[62] дали и в общих чертах, порою сделать эрудированный доклад перед высоко-чиновными слушателями, порою умно и цветисто поговорить с инженером над его готовой моделью, а в общем слыть за знатока, не отвечать ни за что и получать в месяц изрядно тысяч рублей. Пост был таков, что красноречием своим Яконов осенял колыбели всех технических затей Отдела; увитал от них в пору их трудного возмужания и болезней роста; вновь чтил своим присутствием или долбленые корыта их черных гробов или золотое коронование героев.Антон Николаевич не был так молод и так самонадеян, чтобы самому гнаться за обманчивым поблеском Золотой Звезды или значком сталинского лауреата, чтобы собственными руками подхватывать каждое задание министерства или даже самого Хозяина. Антон Николаевич был уже достаточно опытен и в годах, чтобы избегать этих спаянных вместе волнений, взлетов и глубин.Придерживаясь таких взглядов, он безбедно существовал до января тысяча девятьсот сорок восьмого года. В этом январе Отцу восточных и западных народов кто-то подсказал идею создать особую секретную телефонию - такую, чтоб никто никогда не мог бы понять, даже перехватив, его телефонный разговор. Такую, чтоб можно было с кунцевской дачи разговаривать с Молотовым в Нью-Йорке. Августейшим пальцем с желтым пятном никотина у ногтя генералиссимус выбрал на карте объект Марфино, до того занимавшийся созданием портативных милицейских радиопередатчиков. Исторические слова при этом были сказаны такие:- За'-чэм мне эти передатчики? Квар-тырных варов ловить?И сроку дал - до первого января сорок девятого года. Потом подумал и добавил:- Ладна, да первого мая.