- Так как же я могу быть плохим инженером?! Подумайте: чтобы любить женщин - и все время разных! - надо иметь много денег! Чтоб иметь много денег - надо [29] их много зарабатывать! Чтоб их много зарабатывать, если ты инженер - надо блестяще владеть своей специальностью! Ха-ха! Вы бледнеете!Удлиненное лицо Валентули были задорно поднято к Рубину.- Ага! - воскликнул тот зэк от окна, чей письменный стол смыкался лоб в лоб со столом маленькой девушки. - Вот, Левка, когда я поймал валентулин голос! {Колокольчатый} у него! Так я и запишу, а? Такой голос - по любому телефону можно узнать. При любых помехах.И он развернул большой лист, на котором шли столбцы наименований, разграфка на клетки и классификация в виде дерева.- Ах, что за чушь! - отмахнулся Валентуля, схватил паяльник и задымил канифолью.Проход освободился, и Рубин, идя к своему креслу, тоже наклонился над классификацией голосов.Вдвоем они рассматривали молча.- А порядочно мы продвинулись, Глебка, - сказал Рубин. - В сочетании с {видимой речью} у нас хорошее оружие. Очень скоро мы-таки с тобой поймем, от чего же зависит голос по телефону... Это что передают?В комнате громче был слышен джаз, но тут, с подоконника, пересиливал свой самодельный приемник, из которого текла перебегающая фортепьянная музыка. В ней настойчиво выныривала, и тотчас уносилась, и опять выныривала, и опять уносилась одна и та же мелодия. Глеб ответил :- Семнадцатая соната Бетховена. Я о ней почему-то никогда... Ты слушай.Они оба нагнулись к приемнику, но очень мешал джаз.- Валентайн! - сказал Глеб. - Уступите. Проявите великодушие!- Я уже проявил; - огрызнулся тот, - сляпал вам приемник. Я ж вам и катушку отпаяю, не найдете никогда.Маленькая девушка повела строгими бровками и вмешалась:- Валентин Мартыныч! Это, правда, невозможно - слушать сразу три приемника. Выключите свой, вас же просят.(Приемник Валентина как раз играл слоу-фокс, и де[30] вушке очень нравилось...) - Серафима Витальевна! Это чудовищно! - Валентин наткнулся на пустой стул, подхватил его на переклон и жестикулировал, как с трибуны: Нормальному здоровому человеку как может не нравиться энергичный бодрящий джаз? А вас тут портят всяким старьем! Да неужели вы никогда не танцевали Голубое Танго? Неужели никогда не видели обозрений Аркадия Райкина? Да вы и в Европе не были! Откуда ж вам научиться жить?.. Я очень-очень советую: вам нужно кого-то полюбить! - ораторствовал он через спинку стула, не замечая горькой складки у губ девушки. - Кого-нибудь, {са депан}! Сверкание ночных огней! Шелест нарядов!- Да у него опять {сдвиг фаз}! -тревожно сказал Рубин. - Тут нужно власть употребить!И сам за спиной Валентули выключил джаз. Валентуля ужаленно повернулся:- Лев Григорьич! Кто вам дал право..?Он нахмурился и хотел смотреть угрожающе.Освобожденная бегущая мелодия семнадцатой сонаты полилась в чистоте, соревнуясь теперь только с грубоватой песней из дальнего угла.Фигура Рубина была расслаблена, лицо его было - уступчивые карие глаза и борода с крошками печенья.- Инженер Прянчиков! Вы все еще вспоминаете Атлантическую хартию? А завещание вы написали? Кому вы отказали ваши ночные тапочки?Лицо Прянчикова посерьезнело. Он посмотрел светло в глаза Рубину и тихо спросил:- Слушайте, что за черт? Неужели и в тюрьме нет человеку свободы? Где ж она тогда есть?Его позвал кто-то из монтажников, и он ушел, подавленный.Рубин бесшумно опустился в свое кресло, спиной к спине Глеба, и приготовился слушать, но успокоительно-ныряющая мелодия оборвалась неожиданно, как речь, прерванная на полуслове, - и это был скромный непарадный конец семнадцатой сонаты.Рубин выругался матерно, внятно для одного лишь Глеба.- Дай по буквам, не слышу, - отозвался тот, остава[31] ясь к Рубину спиной.- Всегда мне не везет, говорю, - хрипло ответил Рубин, так же не поворачиваясь. - Вот - сонату пропустил...