"На черта тебе эта столица? - спросил Агафонов. - Плюнь! Поехали со мной". Но Валериан и слышать не хотел. И на Агафонова смотрел свысока. Чудило!
Во второе лето Агафонов поставил летнюю кухню и гараж. Зимой его назначили начальником отдела эксплуатации автотранспорта, и шоферы стали обращаться к нему по имени-отчеству. В третье лето привез вагон с лесом и возвел стены. В четвертое - сделал все столярные работы и покрыл крышу шифером. Двухэтажный дом был готов. Рядом с ним старая глинобитная развалюха казалась жалким курятником. Агафонов пригнал бульдозер. Бабушка закрыла глаза сморщенной рукой, тихо всхлипывала. Он сам сел за рычаги, поднял нож и включил скорость, подминая высокие стебли желтых шаров. Через десять минут от старого дома осталась пыль. Никита подпрыгивал и радостно ругался должно быть, научился у строителей. Ноги у Агафонова были как деревянные.
- Ловко, - одобрительно вымолвил бульдозерист. - Рука мастера!
- Теперь можно помирать, - сказала бабушка. - Кто ж знал, что я доживу до такого горя?
- С ума сошла, старая! - крикнул дед. Огромный ожог на его лице побелел.
Галя и Юля с жалостью смотрели на Агафонова.
- Люди! - рассердился Агафонов. - Чего зажурились? Строили надрывались. А построились - зажурились... Юля, врубай магнитофон!
- Не надо, - попросила Галя. - Успокойся.
- Ой, Галочка, ты моя родненькая, - заголосила старуха. - На что мне тот дворец? Отдай мою мазанку, не хочу ваших хоромов! - Она схватила обрезок доски и швырнула в рокочущий бульдозер.
- Юля, врубай музыку! - велел Агафонов. - Тут надрываешься, а они панихиду служат. Что за народ?
Галя взяла дочь за руку, но Юля вырвалась и подбежала к старухе.
- Бабушка, не плачь! Вам хорошо будет, вот увидите.
Агафонов повернулся к бульдозеристу: надо было расплатиться, да и нечего тут торчать чужому человеку. Тот увлеченно пялился на девчонку. С чего бы? Юля была в старой майке, тесной в груди. Ясно, отчего пялился. Выросла барышня, совсем выросла...
- Держи гроши! - крикнул Агафонов парню. - Бывай здоров!
Потом пригнал самосвал и вывез обломки. Он понимал, что разрушил родовое гнездо. Под глинистой пылью обнажалась сухая земля. Тени удлинились, стали расти. От водохранилища потянуло сыростью. Не гнездо, а тень гнезда. Символ. Он обрубил лопатой корни раздавленных желтых цветов. Вспомнил, как попрекали его старшим братом; загубили Валериана интеллигентской заумью!
Агафонов отшвырнул лопату, прошелся по чистому месту взад-вперед. Не верилось, что это конец. Где же праздник? Он сделал невозможное. Ура Агафонову! Ура упорству и силе! Ура живой жизни!
В небе летела стая белых "николаевских" голубей. В тридцать четыре года Агафонов увидел, как промерзшая зимняя дорога через болотистую тайгу вышла к твердому берегу.
5
Хохлов прочитал дело Агафонова и по судейскому обычаю стал размышлять о причинах и условиях, способствовавших совершению преступления. Суд первой инстанции признал Агафонова виновным в злостном хулиганстве, осудив на два года лишения свободы. Особых размышлений не требовалось, чтобы установить, что Агафонов мстил потерпевшему Кузину. Суд разобрался в этом безошибочно. После отказа Кузина жениться на Юлии Агафоновой подсудимый Агафонов, находясь в квартире Кузиных, избил бывшего жениха и оказал сопротивление участковому инспектору.
Появление милиции в разгар ссоры показалось Хохлову подготовленным. Возможно, Агафонова спровоцировали на драку, но в деле пока не находилось зацепки для подтверждения этого предположения. Вообще, заметил Хохлов, дознание по этому простому делу проведено односторонне: Агафонов представлен злобным собственником, владельцем двухэтажного коттеджа, готовым ради своих интересов на любое правонарушение.