Пулеметчик, торчащий из люка на крыше, приветственно махнул рукой… Колонна втянулась на прямой участок улицы, головная машина поравнялась с ребятами из Гладиэйтор-1, выполз замыкающий «Хамви»… И тут распахнулись, казалось бы, наглухо заколоченные ставни, полыхнул огонь из ДШК, застучали «калашниковы» и взвыли гранатометы…
– Контакт!
В первые же секунды оказались выведены из строя первая и последняя машины, пулеметы остальных стали сердито рявкать, ведя ответный огонь… По поперечной улице сразу с двух сторон появились пикапы с тяжелыми пулеметами в кузове… солдаты рассыпались по улице, ведя беспорядочный огонь по нападающим… истошные крики арабов… взрывы гранат…
– Сержа-а-а-нт!
– Лейтер ранен!
– Док, сюда! Перкинса зацепило!
– Сми-и-и-т!
– Мой бог, да откуда их столько?!?!
– Док, сюда, скорей!
– Гонзалес, прикрой!
– Альфа, Альфа, у нас засада! Конвой блокирован! Находимся под огнем, есть потери!
– Пшшш… Гладиэйтор-1, Гладиэйтор-2, я Альфа. Поднял Кило-2, время подлета «ганшипов» – 7 минут. Пшшш… Держитесь!
– Альфа, мы в заднице! Перекрестный огонь… – меткая пуля вывела из строя рацию и пробила бок Хантера…
Хантер проснулся в холодном поту, огляделся в темноте… опять этот сон…
– Сколько времени прошло, а все снится эта мясорубка…
Тогда они потеряли убитыми семнадцать человек, многих ранило. На этой чертовой улице они держались сорок минут, пока в паутину улиц не пробились «Абрамсы» под прикрытием вертолетов. Но этого Хантер уже не помнил, он отрубился минут через десять. С тех пор он иногда видел этот сон, причем считал его вещим – к неприятностям.
24.
Хантер вышел на платформу «Серпуховской». Все как и прежде – палатки, выгороженные между пилонами «дома», костры… У одного из костров, несмотря на поздний час, сидели Мельников, Маша, «Гоблин» и «Стикс». Остальные ребята, наверное, спали в своих палатках. Мельников негромко наигрывал на гитаре и что-то пел. Хантер прислушался.
…Дымит забитый караван,
Ствол остывает перегретый.
Вокруг лежит страна Афган,
Которой мы даем ответы…
А за холмом, гудит «броня»,
Забрать на базу «результаты»,
Жизнь прекрасна у меня,
И живы все мои ребята…
Вот история, в общем, несложная,
Есть «идея» и есть «результат»,
В жизни нет ничего невозможного,
Если правильно все просчитать…
В жизни нет ничего невозможного,
Если правильно все просчитать…
Сюжет был грустным у кино -
Играть не хочется, а надо…
Зеленка возле Ведено,
Колонна наша – и засада…
Афган, да, блин, наоборот -
Их пули на моем металле…
Да спас дороги поворот,
И «результатом» мы не стали…
Вот история, тоже, несложная,
Их «идея», да мой – «результат»,
Пусть у них будет грусть невозможная,
Что сумели не все просчитать…
Пусть у них будет грусть невозможная,
Что сумели не все просчитать…
Мельников отложил гитару и поднялся.
– Ладно, ребятки, на горшок – и спать… Завтра рано выходим…
– Командир, а что это за песня была? – спросил Хантер.
– Песню эту мой друг Миша Калинкин написал… Настоящий полковник… Ладно, все – разбежались…
– Командир, насчет завтра… у меня предчувствие плохое – сон видел… может, отложим?
– Эд, не заводись. Все ок будет. Машины готовы, карты – хоть и до удара – есть…
– Именно, что ДО…
– Все, Эд, решено. Подъем в 5.00. Отдохни еще.
25.
К шести группа была в гараже на «Чертановской». «Давление» чувствовалось по полной, но бойцы держали себя в руках уверенно – за время подготовки к рейду они научились с «этим» справляться. В группе было трое новых ребят, которые только-только закончили подготовку в качестве сталкеров и получили позывные. Вообще-то Комитет не хотел отпускать лучших сталкеров в рискованную экспедицию, но Мельников убедил их, что риск минимален, а результаты могут быть значительными.
Для первого рейда он выбрал восточное направление – Мельников хорошо знал дороги в тех краях. Для рейда машины были дооборудованы – на тяжелые машины поставили подобие бульдозерных ножей, а в кузова – спаренные пулеметные установки.
– Так, маршут ясен? Сигналы уяснили? Еще вопросы?
– Все ясно, командир!
– Тогда по машинам!
Мельник вскарабкался в кабину «Урала», с ним сел «Крот», «Стикс» встал к пулемету в кузове. Тим и «Мессер» уселись в «ЗиЛ» («Кобра» у пулемета), Хантер и «Кит» – в «Тойоту», а «Миха» и «Гоблин» – в милицейский «уазик».