Попытки сойтись с кем-нибудь оканчивались быстро ничем. Я вообще никогда первым удачно не мог познакомиться. Все девушки и женщины, с какими у меня что-то получалось, хотя бы один раз сами давали понять, что хотят быть со мной. Правда, не много встречалось таких...
И в один из вторников я увидел Таню во дворе Литинститута. Стояла, растирая носком кроссовки кленовый лист. Рядом с ней никого. Заметила меня, слегка так улыбнулась, качнула головой в знак приветствия; у меня, как у мальчика, задрожали колени, на спине засуетились мурашки. Я подошел:
- Привет!
Она ответила, как раньше, когда мы с ней были вместе:
- Приветик!
- Ну, как жизнь? - задал я свой обычный идиотский вопрос и получил такой же ответ:
- Да ничего... А у тебя?
- Так, хреновато.
- У-у... - Она кивнула понимающе, но и слегка насмешливо. - Как всегда, значит.
- Да нет, бывали просветы. А теперь что-то совсем...
Достал сигарету, щелкнул зажигалкой "Cricket".
- А ты что, не куришь?
- Давно уже нет. И не пью.
- Молоде-ец. - Я поозирался, глянул на серое ноябрьское небо, придумал еще вопрос: - Пишешь что-нибудь?
- Повесть вот написала.
- Да? И о чем?
- Так... - Видно было, что разговаривать ей со мной не особенно хочется. - На православную тему.
- Интересно, слушай. - Я сделал вид, что мне действительно интересно. Дай почитать. Обсудим.
- Не знаю... Потом.
Мы беседовали с паузами, выдавливая эти короткие фразы, глядя по сторонам.
Из-за угла желтого здания института как обычно стремительно, чуть не подпрыгивая, появилась Шевчена. Хотела вроде подойти, но передумала. Ограничилась выкриком:
- Салют, голубки!
Я тщательно сбил пепел с уголька сигареты. Спросил:
- Как, друг-то есть?
- Да так...
- Уху... Слушай, может, возобновим отношения?
Сказал это быстро, не раздумывая, не готовясь. Хотя, точнее, готовился к такому предложению с той минуты, когда увидел ее во дворике, в одиночестве.
- Даже так? - повернула ко мне лицо, узкое лицо с большими темными глазами, с пухлой нижней губой, гладкой, чуть смуглой кожей.
- А что... - Я глубоко затянулся и бросил окурок. - Года полтора ведь общались же. Кое-что и хорошее было...
Она чуть заметно усмехнулась. Я ждал... Она как-то медленно и цепко проползла взглядом по мне и снова уставилась в сторону.
- Понимаешь, я вообще готовлюсь от мужчин отказаться.
- С чего это?
- Да так... духовные причины.
Теперь я усмехнулся. Разговаривать расхотелось. В голове пыхнули слова: "Уламывать... домогаться..."
- Что ж, - сказал напоследок, - удачи!
- Спасибо.
Я работаю (если это можно назвать таким сильным словом) в двух местах. В понедельник, среду, четверг и пятницу просиживаю по три-четыре часа в издательстве, а по вторникам - совместно с Александром Евсеевичем - веду творческий семинар.
Александр Евсеевич - известный советский писатель; кажется, четвертый десяток лет он работает в Литинституте. Пожилой, полный, соединением добродушия и солидности, фактурой напоминает головбу из фильма "Вечера на хуторе близ Диканьки". В нем угадывается тот тип писателей, что попробовали известность еще до шестидесятых, "оттепельных", годов, занимали ответственные посты, но остались полубогемными. Не андеграундный сорт, но и не литчиновничий. Та прослойка, что была между ними.
Пять лет он тащил меня к окончанию института сквозь мою неуспеваемость, запои, провинциальные комплексы, туповатую замкнутость, когда я не мог связать двух слов, а связать их в пристрастной беседе с ректором было необходимо. Объяснить, почему не ходил на лекции, почему не сдал сессию...
На пятом курсе Александр Евсеевич взял меня редактором в свое издательство, а после получения диплома, на следующий учебный год, предложил вместе вести семинар.