- Если говорить правильные вещи - занудство...
- Давай не будем портить друг другу предстоящий вечер, -прервала она меня.
- А что предстоящий вечер, какой-то особенный? -поинтересовался я, стараясь подпустить в тон как можно больше ехидства, чтобы расквитаться с ней за зануду.
- Мы идем в гости, - напомнила она, - и если мы там будем дуться друг на друга, то лучше не ходить. А ты, если не с той ноги встал, то не надо было и бриться. Можем и не ходить никуда.
- Просто, если б ты пришла вовремя, я бы успел побриться.
- Я же не мешаю тебе, - сказала она вполне миролюбиво.
- А хочешь, я тебе затылок побрею, а? У тебя затылок зарос. Или подстригу тебя над ушами...
- Я порезался, потому что...
- Я тут не виновата, чесслово... - не дала она мне договорить, немножко начиная паясничать, зная, что у нее это выходит мило, вернее, выходило, и мне нравится, вернее, нравилось, но так как и это тоже, как и все в ней, потускнело и медленно угасало, то возымело обратную реакцию - прибавило мне раздражения.
- ...Потому что все ждал, - с подчеркнутым спокойствием продолжил я, - что ты придешь не вовремя, как всегда. Заранее нервничал и торопился.
- Очень зря - парировала она. - А вот что будет не зря -это сходить тебе показаться хорошему психиатру.
- Спасибо за бесплатный совет.
- Ничего, пользуйся, - она зацепила носком сапожка стул, подтянула его к столу, села и стала вертеть блюдечко на скатерти нервными, резкими движениями. Следя за ней в зеркальце для бритья, я все время был в напряжении.
Сейчас полетит на пол, обронит и сломает, как переломала мне тут половину посуды, думал я, нет, лучше не следить за ней, а то еще раз порежусь, пусть делает, что хочет, сука.
- А мне не понра, должна тебе сказа, - проговорила она внезапно в обычной своей манере не договаривать слова и фразы.
Я должен был, естественно, спросить, что именно, но мне давно уже надоела эта игра и я молчал и продолжал бриться, стараясь не обращать на нее внимания и не раздражаться. Она подождала немного, но вопроса от меня не дождалась.
- Почему ты не спрашиваешь, что именно мне не понравилось? - сказала она, уверенная, что все вокруг должны понимать ее с полуслова, и судя по тому, как тщательно она выговаривала все слова, даже те, что спокойненько можно было бы опустить в этой фразе, судя по этому факту, молчание мое задело ее за живое.
Я продолжал молчать, мелочно ликуя и хихикая в душе оттого, что сумел вывести ее из равновесия. Впрочем, пребывала ли она в нем?.
- А не понравился мне-е-е... - нежно проблеяла она, - тво-о-ой последний рассказ. Вот.
Плевать мне, что тебе понравилось, что нет, подумал я со злостью и суеверно подергал себя за мочку уха.
- Что, испугался? - торжествующе спросила она, уже знакомая с этим жестом и сама перенявшая его от меня.
- Нет, просто неудачное выражение: последний рассказ.
Воцарилось молчание, хотя мне не очень-то нравится это слово - воцарилось. От него пахнет музейным троном и царской парчой в нафталине. Но ничего не поделаешь - наше молчание именно воцарилось.
- А у тебя за ухом мы-ы-ыло, - примирительно, негромко проговорила она.
- Только не вздумай что-нибудь делать. Я могу порезаться.
- Да мне-то что. Хоть весь в мыле ходи. Как лошадь Пржевальского Взмыленная.
- М-м-м... - сказал я, потому что брил в это время выпяченный подбородок.
- Не хочешь быть лошадью?Мычишь? - продолжала она дурачиться. - Ладно. Будь теленочком.
- Если у человека нет мозгов, то на нет и суда нет, - сказал я.
- Летучее выражение. Запиши, а то забудешь.
Зря я это сказал. Она выхватила лист бумаги, торчавший из моей пишущей машинки, словно белый флаг капитуляции перед непреходящей ленью. А ведь на нем сверху, помню, было что-то написано, бессмертные мысли, не иначе.