А насчет сахара ты не беспокойся, ласково приговаривала сеструха Ивана, заберут его, обязательно заберут. Я тебе не вру, машину починят, приедут и погрузят.
Но теперь мешки с сахаром казались Конопацкому такой мелочью, что о них не стоило и думать. В мыслях он уже бежал по склону холма, перед его глазами маячили туго обтянутые серебристыми штанами ягодицы молодой бегуньи.
«Завтра в одиннадцать, подумал он, все решится завтра!»
* * *Виталий Конопацкий с документами, завернутыми в шелестящий пластиковый пакет, взошел на крыльцо хлебного магазина и осмотрелся. Пусто. Никто его здесь не ждал.
«Может, напутал что? неуверенно подумал он. Ему почему-то казалось, что во встрече заинтересован не только он, но и звонивший. Да у них таких, как я, наверное, сотни. Перебирают, а повезет двум или трем.»
Крыльцо магазина было узким, пришлось встать на самый край, чтобы разминуться с покупателями. Каждого человека, поднимающегося по ступенькам, Конопацкий внимательно и пристально изучал. Но никто не походил на директора преуспевающей фирмы.
Виталий, вы, наверное, меня ждете? послышался ровный, спокойный голос.
Странно, но он звучал почти точно так же, как и вчера в телефонной трубке, хотя обычно телефон искажает голос человека до неузнаваемости, словно существуют две отдельных личности одна телефонная, вторая реальная.
Конопацкий обернулся так резко, что чуть не свалился с крыльца. Прямо на газоне стоял, широко расставив ноги, высокий мужчина в черном расстегнутом пальто и широкополой шляпе. Под пальто виднелись костюм и галстук. Лицо Грязнова было чисто выбритым, от него пахло хорошим одеколоном, в уголке губ дымилась дорогая сигарета.
Я-то пришел вовремя, а вот вы немного раньше. Здравствуйте!
А я стою, вас высматриваю Конопацкий, немного смущаясь, пожал руку Грязнову, но так и не решился спросить, как того зовут.
Рукопожатие оказалось крепким таким, словно Грязнов проверял силу Конопацкого, хватит ли у того духа ответить так же крепко.
Пойдемте, времени у нас не так уж много. Дела, знаете ли
Виталик шел рядом со своим новым знакомым и прямо-таки нутром чувствовал, тот тоже прошел школу или десантных войск, или спецназа. На чем основывается это чувство, он бы не мог объяснить и сам, просто чуял, как собака, нюхом.
Мы недавно сюда переехали, рассеянно, словно бы не обращаясь ни к кому конкретно, говорил Грязнов, оно удобнее, людей ищем по району при помощи объявлений. Вот наш офис, и он указал на выцветшую вывеску приемного пункта белья в стирку.
И Виталия даже не закралось в душу сомнение насчет того, а может ли преуспевающая фирма располагаться в таком глухом районе, в частной квартире.
Грязнов, словно бы предвидя подобный вопрос, принялся объяснять:
Сами понимаете, трудно сейчас работать, повсюду ограничения, власти никак не хотят отказываться от института прописки. Вот и приходится прятаться, работать чуть ли не подпольно. А ведь чем одни люди, не москвичи, хуже других москвичей? Каждого по его деловым качествам ценить надо, а не по прописке. Небось в правительство себе всяких людей набирают, не только москвичей. Да и президент, он же не в Москве родился нет. То-то же! Вот и приходится исправлять, так сказать, историческую несправедливость своими методами. Против природы не попрешь.
Эти слова, словно бальзам, лились на душу Виталия, успевшего за два месяца полюбить столицу и одновременно возненавидеть ее жителей, которым повсюду были преимущества, а ему приходилось вздрагивать, лишь только завидит на улице милицейский патруль. Остановят еще, проверят документы и выбросят к черту из Москвы! Но до сих пор везло, спасала славянская внешность. Милиции хватало разборок с кавказцами, останавливали чуть ли не каждого носатого брюнета со смуглой кожей.
Проходите, Грязнов распахнул дверь, и Конопацкий шагнул в квартиру.
Солнце освещало большую комнату, но неярко, деликатно, пробиваясь сквозь планки полузакрытых жалюзи. За столом возле компьютера сидела молодая девушка в белом халате и в белом же, похожем на поварской, колпаке. Рядом с письменным столом на журнальном столике расположилась небольшая подставка для пробирок, чемоданчик с красным крестом на боку и непонятными для Конопацкого надписями, сделанными латинскими буквами.
Тесновато у нас тут, развел руками Грязнов, пристраивая пальто на вешалке, но зато все на месте, не отходя от кассы, так сказать. Катя, можешь пока нам кофе приготовить, мы тут поговорим немного.