Он открывается? спросил Рублев.
Да, только плохо. Давайте я сам.
Через полминуты медальон открылся.
Вот, смотрите, это мать, а это я с сестрой.
В медальоне была очень маленькая фотография.
А отец где?
Как это где, улыбнулся Сергей, он же нас фотографировал.
Документы у тебя какие-нибудь есть?
Не-а, никаких. Зачем они мне?
Как это зачем? У каждого человека должны быть документы.
Так это у человека. А я ведь кто вор, попрошайка, мойщик машин.
А если тебя милиция схватит?
Они, Борис Иванович, документы не спрашивают, завезут в спецприемник, а там уже разбираются. Меня, кстати, там знают, уже четыре раза там побывал.
И что? как-то грустно задавал вопросы Комбат.
Ничего. Я от них убегал.
Как убегал?
Не могу я там находиться, душа свободы просит.
Чего-чего? переспросил Комбат.
Свободы душа просит, Сережка взял сигарету, сунул в рот, щелкнул зажигалкой, затянулся. И тут же закашлялся.
Нельзя тебе курить, Серега, молод ты еще.
Но я, между прочим, не только курю, но и пью, принялся перечислять свои пороки Сергей Никитин.
И что в этом хорошего?
А что плохого? Выпью легче становится.
Наркотиками не балуешься?
На наркоту деньги нужны, а их у меня нет. Правда, иногда бывают.
Когда что-нибудь сопрешь?
Ага.
Наелся?
Я могу есть долго, я, кстати, могу все это съесть.
Тогда съедай, не стесняйся.
Вот передохну, Борис Иванович, а потом все съем.
Ну, ну, давай, улыбнулся Комбат.
А вам не жалко?
Чего? спросил Рублев.
Ну, еды, например
Не жалко, Серега. Мне тебя жалко.
А чего меня жалеть? Вы меня жалеть не должны, вы же мне не родня.
«Да, не родня, к сожалению», подумал Комбат и почувствовал ужасное одиночество, такое одиночество, от которого даже в висках закололо.
Глава 3
Виталий Конопацкий уже второй месяц околачивался в Москве. Не жил, не работал, а именно околачивался так он сам определял свою теперешнюю жизнь. Приехал он в российскую столицу из Горловки, которая под Донецком. В свое время отслужил в воздушном десанте. Демобилизовавшись, подался в милицию, но к тридцати годам не заработал ни на квартиру, ни на машину. Друзья, его одноклассники, кое-как устраивались в жизни, кто хуже, кто лучше, но все уже обзавелись семьями. И жены бывших друзей не очень-то радостно встречали холостяка, когда тот приходил в гости, хотя за глаза и любили поставить его в пример мужьям. Мол, много не пьет, не курит, каждое утро занимается спортом.
И наконец-то по прошествии десяти лет после армии Виталий Конопацкий понял, что его неустроенность в жизни идет от нехватки денег. Не хватало их ему катастрофически. Завод, на котором он работал, простаивал три недели в месяц, зарплату же выдавали чем придется и когда придется, обычно сахаром. А попробуй продай его за живые деньги на Украине, когда всему городу выдали зарплату тем же самым, чем и тебе! Российские перекупщики, иногда приезжавшие в Горловку, скупали сахар мешками за смешные деньги, которые позволяли хоть как-то прожить месяц.
Виталий из газет знал, сколько стоит сахар в Москве, и поэтому чувствовал себя обделенным, когда подсчитывал истинную стоимость мешков, скопившихся в квартире, где он жил вместе с родителями. Из теленовостей он знал, что деньги у русских в провинции такая же редкость, как и в Горловке, водятся они лишь в крупных городах да в столице, там и сто баксов, казавшихся ему заоблачным богатством, не деньги.
Дни проходили за днями, а уверенность в том, что перекупщики бессовестно наживаются на нем, не покидала Конопацкого. Не раз в мечтах он уже представлял себе, как со своим сахаром отправляется в Москву и продает его по настоящей цене за российские рубли. Меняет рубли на доллары, а потом преспокойно живет целый год в Горловке, не опасаясь очередного витка инфляции, вновь собирая мешки, заставляя ими подвал, кухню и коридор. Он представлял себе это так отчетливо, что даже слышал хруст новеньких купюр, полученных в обменнике. Но вся загвоздка состояла в том, что ему не на чем было отправиться в Москву, не загрузишь же свой неподъемный товар в проходящий поезд!
Возможно, мечты так и остались бы мечтами, если бы не сосед Виталия, работавший водителем грузовой машины тягача с фурой в одном из автопредприятий города. Сосед любил выпить и постоянно ходил по подъезду, одалживая деньги. Отдавал их, правда, регулярно, но не из зарплаты, которую полностью забирала жена, а из сэкономленных командировочных. Деньги соседи давали ему не с большой охотой, но с уверенностью, что они вернутся назад. Командировки случались часто, иногда и в Россию, и тогда соседу Конопацкого платили огромные по местным понятиям деньги по десять долларов в день.