– Именно по этой причине я не сойду с места.
– Однако вы упрямец, господин д'Арвильян! – вконец разгневался маршал.
– Меня зовут д'Артаньян. Вы опять говорите слишком громко, господин маршал, это может повредить здоровью его величества, – являя собой полную противоположность Бассомпьеру, отвечал мушкетер. Сам Атос не мог бы выказать больше хладнокровия.
– Сударь, ваше упрямство неуместно! Оно сыграет с вами дурную шутку, – прошипел Бассомпьер. Маршал был взбешен, но решил не уступать мушкетеру в готовности оберегать покой выздоравливающего монарха.
– Мною движет вовсе не упрямство, сударь, – холодно проговорил д'Артаньян. – Жаль, что вы этого до сих пор не поняли.
– А что же, черт побери?!
– Чувство долга.
– Так вам нужен приказ де Тревиля?
– Да. Или его величества.
– И вы отказываетесь подчиниться любому другому лицу?
– Да.
– Но это невозможно! Де Тревиля здесь нет! Король болен!!!
– Это означает всего лишь, что вам надо приказать кому-нибудь из ваших непосредственных подчиненных.
– Teufel! [2] Да в том-то все и дело, что нужен не «кто-нибудь», а именно вы!! А время уходит, тысяча чертей!!!
– Благодарю за доверие, господин маршал. Я постарался бы оправдать его, так как, судя по всему, вы действительно испытываете надобность во мне, но раз уж господина де Тревиля нет, а его величество спит, то…
– …то вас просит королева, – послышался голос, от которого мушкетер вздрогнул. И Анна Австрийская, откинув бархатную портьеру, вошла в помещение для дежурного офицера.
– Королева! – пробормотал д'Артаньян. – Вы здесь, ваше величество!
– Я здесь, шевалье. И я прошу вас о помощи потому, что знаю вашу преданность и отвагу. Если вы не поможете мне, этого не сумеет сделать никто.
Королева-мать, наблюдавшая эту сцену из-за портьеры, удовлетворенно кивала. «Браво, Анна, – прошептала она. – Королева не приказывает, а просит. Это именно то, что надо».
– Ваше величество, моя кровь и моя жизнь – ваши!
Анна Австрийская повернулась к маршалу. Бассомпьер был умным человеком, он поклонился и вышел.
Д'Артаньян и королева остались вдвоем.
Анна Австрийская не могла скрыть своего волнения. Человек, стоявший перед ней, привез ей последний привет Бэкингема. Он рисковал своей жизнью, сначала спасая ее честь, а затем пытаясь спасти Бэкингема. Королева была предупреждена, но жизни герцога суждено было оборваться в тот момент, когда он читал ее письмо.
Анна Австрийская смотрела на мушкетера, а видела перед собой другого. Он тоже носил в Париже мушкетерский плащ.
– Господин д'Артаньян, – отгоняя наваждение, начала королева. Каждое слово давалось ей с трудом. – Когда-то вы спасли свою королеву! Молчите! Не говорите ничего: ни слова, ни звука! Говорю я! Когда я закончу, вы исполните… мое поручение.
Анна Австрийская всмотрелась в черты гасконца, словно пытаясь проникнуть в его мысли. В глазах лейтенанта мушкетеров светились ум и природная живость, перед ней стоял отнюдь не простак. На этого человека можно было положиться.
– Я, быть может, была несправедлива к вам, – продолжала Анна Австрийская. – Но я не забыла вашей преданности. Придет время, когда она будет оценена по достоинству.
– Ваше величество, награда солдата – возможность вновь служить королеве Франции!
– Молчите, господин д'Артаньян. У нас уже нет времени, а я еще должна предупредить о том, что мое поручение может навлечь на вас гнев кардинала. – Я не имею права посвящать вас в государственные тайны, тем более что они принадлежат не мне одной. Скажу одно: вам необходимо догнать и арестовать господина дю Трамбле, который в эту минуту во весь опор скачет в Дофине к кардиналу.